Когда дело дошло до еды, Монтес времени не терял. Пока один официант наполнял его стакан, второй уже принес нам закуску. Монтес произнес:
— Разговоры о делах подождут. Подобно Сократу, я считаю, что истина исходит от сытого желудка, а не от иссушающего голода. Теперь приступим к трапезе. — Он указал на стоявшее перед ним блюдо. — Не знаю, как у вас называют этих морских обитателей — крупными креветками или мелкими лангустами? Их доставили мне самолетом из моей страны, где рыбаки вылавливают их уже много веков. На мой взгляд, они замечательные. А вы как считаете, мистер Кэмбер?
— Очень вкусно, — согласился я.
— Рекомендую соус — он прост, как все гениальное. Яйцо, масло, щепотка соли, горсточка перца, чуток горчицы — английской горчицы, это важно, — и немного сушеной петрушки очень тонкого помола. Этим соусом восхищались короли. Короли, а затем и республиканские деятели.
Я уже изрядно захмелел, но чувствовал себя на редкость уютно. Напротив меня сидела невероятно прекрасная женщина, чьи огромные и невинные глаза смотрели на меня с почти нескрываемой теплотой и нежностью. Я наслаждался сказочно вкусной пищей, вытирал губы алой шелковой салфеткой и пользовался золотым прибором. Да, я был навеселе и совершенно умиротворен. Если бы вся эта история с ключом закончилась прямо тогда, на месте, я был бы счастлив. Что касается Ленни — я даже мечтать не смел о каком-либо будущем для нас с ней, но тем не менее был рад и испытывал облегчение, что её муж — именно такой. Мужчина иной внешности вдребезги разнес бы те пьяные надежды, которые бродили в моем затуманенном мозгу.
Передо мной поставили тарелку супа.
— Попробуйте, мистер Кэмбер, — посоветовал Монтес. — Он покажется вам необычным, но запоминающимся — легкий, чуть приправленный бульон из курицы и форели. Рыбный аромат очень тонкий, почти неразличимый, но мучительно дразнящий. Я знаю, что традиции англосаксов не позволяют отваривать рыбу вместе с мясом, но в нашей стране такой бульон очень любят. И даже, я бы сказал, ценят.
Он оказался прав. Суп был просто восхитительный. Я заметил, что Ленни лишь для вида поковырялась в тарелке с креветками и почти не попробовала свой суп. Я доел свою порцию до конца, а Монтес тем временем успел опустошить уже две тарелки. Поразительно, с какой легкостью ему удавалось одновременно вести непринужденную беседу и поглощать неимоверное количество пищи.
На второе подали жареную, с хрустящей корочкой и начиненную абрикосами утку с фруктовым соусом. Я невольно сравнил её с уткой, накануне вечером запеченной для меня Алисой. Когда я допил мартини, Монтес настоял на том, чтобы с уткой мы с Ленни попробовали токайского вина. Рецептом приготовления утки, по его словам, с ним поделился тайваньский генерал Чан Во. Затем Монтес погрузился в пространный рассказ о таинствах китайской кухни. Я получал неимоверное удовольствие, любуясь Ленни и слушая его.
Мы закончили трапезу «плавучим островом», который когда-то, не слишком, впрочем, успешно, приготовила мне на день рождения моя жена Алиса, и наваристым кофе по-турецки с белым ликером.
— Этот ликер, мистер Кэмбер, — сказал Монтес, — привезен из Италии и называется «Штрега». Итальянцы — падший народ, которые, к счастью, сохранили некоторые добродетели — в частности, умение производить такой напиток. Итальянцы отдаются искусству и свободе с такой же страстью, как шлюха, которая отдается красивому, но абсолютно нищему мужчине. Мой народ сверх всех добродетелей почитает труд, силу аскетизма, достоинство послушания. Но не буду отвлекать вас от дегустации этого сказочного ликера.
Ленни встала и мы с Монтесом тут же последовали её примеру.
— Вы нас не покидаете? — спросил я.
Монтес развел в сторону огромными ручищами.
— Нам ведь с вами предстоит деловая беседа, мистер Кэмбер, — напомнил он. — У нас принято соблюдать обычаи, а в моей стране женщинам не пристало присутствовать при мужском разговоре. Потом — другое дело.
— Мы ещё с вами увидимся, мистер Кэмбер, — улыбнулась Ленни. — Удачи вам.
Она покинула залу. Ее воздушная походка в сочетании с моим полупьяным состоянием создавали впечатление, что она не ступает, а плывет по воздуху. Проводив её завороженным взглядом, я обессиленно опустился в кресло.
— Я вижу, вы восхищены моей супругой, — заметил Монтес. Я кинул на него виноватый взгляд, но толстяк, улыбаясь, потряс головой и предложил мне сигару — я даже не заметил, как официант поставил перед ним изящную коробку.
Сигары я почти никогда не курю, но тем не менее взял стройную торпедку.