— Муж не должен полагаться на свою жену? — сказал Ивен. — Жена не должна полагаться на мужа?
— Нет, — сказал Дейд. — Вздор это, чепуха. Новый, тошнотворный образ мыслей. Человек не должен полагаться даже на себя самого. Он не должен полагаться на бога. Он должен любить свою семью и предусматривать все, что может с нею случиться, и оберегать ее всеми силами. Тебе понадобилась машина, сказал бы мне.
— Я не хотел тебя беспокоить, — сказал младший брат.
— Если бы мне понадобилось что-нибудь такое, что ты мог бы мне дать, — сказал Дейд, — неужели я бы не попросил тебя? Если ты член семьи, ты не вправе вести себя как чужой. Стоит это сделать, и семьи как не стало, и ты — чужой. Тебе нельзя было уезжать от Суон, как чужому. Нельзя было оставлять ее, как чужую тебе. Итак, ты уехал за деньгами для машины.
Он умолк, зажег сигарету, глубоко затянулся.
— У меня жар, — сказал он. — Я любил Суон. Она была в нашей семье — сияющая светом рыжеволосая девочка из какой-то, где-то бывшей, призрачной жизни, веселая девочка, вся из радости и смеха. Дети, которых она дала тебе, были наши. Они были ее, но они были и наши, и мне горько и больно, что такая нескладная ей выпала жизнь, что вся эта нескладица ее доконала, прикончила. Ты мог бы взять ее с собой. Ты мог попросить меня, и я приехал бы в Пало-Альто и остался с детьми или привез бы их в Кловис.
Он снова умолк.
— Я просто в бреду, — сказал он. — Ничего ты сделать не мог. Ты все сделал правильно. Это случилось, и все. Это не нравится мне, и все. Не ожидал я, что доктор уедет, не поговорив со мной. Не понимаю, что такое.
— Я закатил ему неприятную сцену, Дейд.
— А именно?
— Он вышел и сказал, что Суон умерла. Я сказал, что он лжет, и потащил его обратно в комнату. Я сказал, что убью его, если он не даст ей немедленно чего-нибудь такого, что приведет ее в чувство. Я продержал его в комнате полчаса. Почему она должна была умереть? Другие девушки, другие жены, другие матери проходят через вещи потруднее и не умирают. Почему же именно Суон? Я долго не выпускал его из комнаты.
— А он что?
— Он говорил со мной на нашем языке.
— Он один из наших, — сказал Дейд. — Тебе не следовало забываться. Тебе не следовало шутить с оружием. Окажись поблизости Рэд, ты в него бы выстрелил.
— Я и хотел, — сказал Ивен. — И ты это знаешь.
— Знаю, — сказал Дейд. — Знаю, потому что и со мной такое было.
— Я хотел прикончить нас всех, одного за другим, — сказал Ивен. — Рэда, Еву, потом себя.
— Знаю, — сказал Дейд. — Ты спросил меня прошлой ночью, что тебе делать, и я сказал: делай что угодно, что бы ты ни сделал, все будет правильно. То, что ты сделал, правильно. Ты думаешь так: люби я ее полнее, все было бы иначе — сначала этот сын, не мой, но ее, а потом — наши, новые, общие наши дети. Но, как видишь, не так уж это просто. Иногда это удается. На сей раз не удалось. Вот и все. Не окажись доктор одним из наших, окажись на его месте кто-то чужой — а я чуть не вызвал такого, — ты мог бы теперь быть мертв, и тогда Рэд и Ева остались бы без матери и без отца. Я хочу, чтоб ты отправился к этому человеку, кто бы он ни был и где бы он ни был, и поговорил с ним. Ты понимаешь, о ком я… Поговори с ним о его проклятом ребячестве. Он тоже человек. Он такой же, как все. Пойми это верно. Я знаю тут женщину, Мэри Коури, она из наших, дети у ней уже взрослые, она присматривает за моим домом. Я попрошу ее позаботиться о Рэде и Еве, пока не поправлюсь сам. Найди этого человека и потолкуй с ним. Потом отправляйся в Патерсон. Поброди там по улицам. Месяц проведи вдали от всего. Когда вернешься, поговорим. Ты слышишь?
— Да, Дейд.
— Я постараюсь подыскать тебе здесь участок. А ты осмотрись пока в Патерсоне. Если ты что-то там найдешь и захочешь остаться, я привезу детей. Я и сам, конечно, мог бы остаться там, но скорее всего не останусь. Мои дети родились в доме на винограднике. И я надеюсь, настанет день, когда я снова увижу их в этом доме. Может, года через три или четыре. Я для каждого из них посадил дерево и лозу. Я хочу каждому из них показать его дерево и лозу. Мы потеряли Суон. Мы и ее потеряли. Поезжай и поговори с этим человеком.
— Я поговорю с ним, — сказал Ивен.
Как только они приехали домой, Ивен позвонил доктору Элтоуну.