— Кем я только не был, — Голубев отодвинул стакан. — Полина как-то потащила причащаться к чудотворному ключу. Там меня контузия и скрутила. А попы скумекали. «Святой, — кричат, — святой!» В ту пору шибко я надеялся на бога. Куда же деваться, врачи-то отступились? Думал, может, и полегчает от болей. Раньше в бога и чертей не верил, а тут будто кто по башке трахнул: «Веруй, да и все!» И я уверовал.
— Одену я теперь Нинку, ой как одену. Она ничего не говорит, да девчонка же, я понимаю! Хочется ей пощеголять... Вот подработаю еще малость, и купим все — пальто, платье, туфельки. Что она — хуже других?
— А мне бы крышу подлатать, да денег нет...
Мамонтова осенило, от волнения он снял картуз и почесал лысину — как не додумался раньше!
— Предложение есть, хошь заработать?
— Пробовал я, не получается — контузия...
— Деньги эти легкие, даровые почти!
— Ты к чему? — отчужденно сказал Голубев и грузно навалился на стол. — Спекулянтом аль мошенником не буду, не подкапывайся.
— Что ты, что ты, Михаил Васильевич! — Мамонтов замахал руками. — Упаси господь! Я тебя зову лотерейными билетами торговать. Сиди себе, знай, на бойком месте, люди подходят и покупают. — Мамонтов чиркнул ребром ладони по горлу. — Подработать во как можно! Два процента от суммы проданных билетов — твои. Хошь каждый день получай, хошь раз в месяц. Я, вишь, на девяносто пять рубчиков наскреб. Ну, как?
— Это другой разговор, а то — легкие, даровые! Тут подумать надо.
— Чего думать? Возьмешь документы, пойдем в сберкассу к заведующей, и все в порядке!
— Ишь быстрый какой... Поехали-ка по домам, а то засиделись.
В автобусе они договорились, где и когда встретятся, и расстались. Мамонтов свернул в свой проулок, а Голубев подался к Василию за овсом, но не застал — тот уже с утра собирал утильсырье.
Остаток дня и ночь Голубев проспал крепко и не пробуждаясь. Болей он не ощущал, видно, его враг, поселившийся возле темечка, тоже устал от непрестанной борьбы и сейчас отдыхает, готовясь к новым схваткам.
Поутру Голубев выстирал белье, повесил в огороде на бечевку сушиться, наказав Полине снять его, и поехал в сберкассу.
Все уладилось быстро. Приветливая заведующая обрадовалась новому уполномоченному и без проволочек все оформила, выдала раскладной столик и стульчик.
Электричка, почти не останавливаясь, ходко летела в Москву. Основная масса трудового люда схлынула раньше, теперь вагоны наполняли больше учрежденцы.
— Расположение у нас круговоротное, — объяснял Мамонтов, когда они вышли из метро в подземный переход. — С одного бока — ГУМ, с другого — улица Горького и Манеж. Народу — пропасть! Только не теряйся. Вот здесь и приладим тебя, а я чуть подалыше, — он приставил раскладной стульчик ко второй от развилки перехода колонне. — Садись-ка, вытаскивай билеты да приготовь разменную монету.
— У меня ее нет...
— Эх, черт, забыл вчера предупредить! Накось, возьми немножко.
Голубев огляделся. Перед ним пузатилась восьмигранная колонна, облицованная плиткой и отделанная по ребрам фигурным дюралевым уголком. За колонной темнела дверь, вверху на ней прибит белый номерной знак с черной цифрой.
— И запомни, — поучал Мамонтов, — продавать лотерейные билеты надо уметь.
— Наука нехитрая...
— Не скажи, не скажи... Ты вероятность знаешь? — неожиданно спросил Мамонтов. Видя, что Голубев смотрит недоумевающе, он заговорщицки зашептал: — Ну, эту самую... теорию... Получается-то как: соседи, друзья, родные — никто не выигрывает, а ты купишь — и в точку попал! Наше дело — в человеке теорию качнуть. Глянь-ка, — затормошил он Голубева, — вон мужчина идет. Увидел тебя и сразу засомневался, купить аль не купить. То ли супружница одежку хочет обновить, то ли на море отдыхать собрался — нужны ему деньжонки, ой как нужны! Ты вот и лови эту моментальность, действовай, — Мамонтов весь как-то подобрался, воинственно выдвинул подбородок вперед, на шее напряглись жилы, и он пронзительно закричал: — Покупайте лотерейные билеты! За тридцать копеек вы можете выиграть ценные вещи! До розыгрыша тиража осталось девять дней! Не проходите мимо своего счастья! Вишь, услышал мужчина, и крутануло его: «Возьму троечку билетов, чем черт не шутит!» Слышь-ка, подходит! — Мамонтов шмыгнул за колонну и выглядывал оттуда.
Мужчина нерешительно потоптался перед столиком Голубева:
— А какие у вас счастливые билеты?
— Какие купите, те и счастливые...
— Я, пожалуй, из середки, — мужчина отвернулся и, не глядя, вытащил три билета. — Вот эти, вдруг и повезет.