Пока Клинков разливался соловьем перед гостьей, уже оправившейся от смущения, Громов разворачивал закуски, раскладывал их по тарелкам, а когда Клинков закончил — Громов улыбнулся и добродушно обратился к Марье Николаевне:
— Не напоминает ли вам Клинков индюка, который, как только завидит представительницу прекрасного пола, сейчас же распустит все перья, напыжится и заболтает что-то, очевидно, очень умное, на своем индюшачьем языке?
— Хороший товар не нуждается в рекламе, — подмигнул Подходцев, — а испорченный нужно назойливо рекламировать, чтобы его взяли.
— Марья Николаевна! — воскликнул Клинков. — Эта завистливость, не производит ли она на вас болезненного впечатления? Не виноват же я, что они по сравнению со мной проигрывают!
— Проигрываем, потому что ты козырного туза держишь в рукаве…
— А у тебя на спине туз скоро будет, — всякому свой козырь.
— Позвольте, я буду разливать чай, — сказала Марья Николаевна, совсем отогревшаяся и душой и телом в несколько сумбурной, но теплой компании трех друзей.
— Видите, — обрадованно сказал Громов, — сразу уютнее сделалось, когда хозяйка сидит за самоваром.
— А вы все трое холостые? — спросила Марья Николаевна, намазывая икру на хлеб.
— Да! — поспешил сказать Клинков. — За них никто не хотел выходить замуж, а я не могу найти себе женщины, душа которой звучала бы в унисон с моей душой.
— Не там ты ищешь такую душу, — соболезнующе сказал Подходцев.
— А где же искать?
— В женской пересыльной тюрьме.
— Ладно вам! — немного растерялся Клинков под общий смех. — А зато кому дала Марья Николаевна первый бутерброд с колбасой? Мне!
— Жаль только, что этот кусок был отрезан с краю колбасы и немного подсох, — улыбнулся Громов.
Глава II
КОМПАНИЯ БЕРЕТ БЫКА ЗА РОГА. ГОСПОДИН КАНДЫБОВ
После чаю перешли на деловые разговоры: приятели с редкой серьезностью приступили к обсуждению будущей жизни Марьи Николаевны.
— Раз вы говорите, что ваш муж нехороший — вам с ним и жить не стоит, сказал Клинков.
— Ты ничего не понимаешь, — возразил деликатно Подходцев. — Конечно, можно и уйти от мужа, но дело в том — есть ли у Марьи Николаевны средства?
— У меня лично нет, — отвечала Марья Николаевна, заражаясь деловитостью трех друзей. — Но мои родители имеют солидные средства.
— Только не сообщайте Громову их адреса, — предостерег Клинков.
— Молчи, Клинков. А вы надеетесь, что родители смогут поддержать вас, когда вы уйдете от мужа?
— Я думаю… да. Нужно только им написать.
Подходцев, как всегда, оказался самым деловым.
— Тогда дело просто. У вас сейчас нет денег, и у нас их мало. Значит, заемная операция проваливается. Но у нас на троих есть две комнаты недопустимая роскошь! До получения ответа от ваших почтенных родителей оставайтесь жить у нас, поселяйтесь в маленькой комнате, а мы осядем втроем в этой, — Громов будет спать на диване.
Тут же Подходцев почувствовал, что кто-то под столом схватил и пожал его руку.
Так как руки Марьи Николаевны и Клинкова были на столе, то Подходцев сказал Громову:
— А-а, здравствуйте, как поживаете! Громов! Может быть, ты имеешь что-нибудь против этого?
— Нет… я с удовольствием, — пролепетал покрасневший Громов.
— А вы, Марья Николаевна?
— Но я… вас стесню…
— Тссс! В этой квартире праздные разговоры не в ходу. Значит — решено!
— Я вам не все сказала, — нерешительно пролепетала Марья Николаевна, опустив глаза на стакан, который она протирала полотенцем. — У меня есть дочь. Я без нее не могу… Я ее так люблю… А он не отдает ее мне.
— Сколько ей лет? — спросил деловой Подходцев.
— Четыре года.
— Только-то? Так мы ее отберем от отца — вот и все.
— Он не отдаст, — пролепетала Марья Николаевна, машинально утирая полотенцем слезинку с ресницы.
— Нам?! — ахнул Подходцев. — Нет, видно, вы нас еще мало знаете. Он сейчас дома, муж ваш?
— Дома…
— Громов, пойдем к нему!
— Я, конечно, пойду, — сказал Громов, опасливо поглядывая на Клинкова, — только….
— Что — только?
Громов отвел Подходцева в сторону и шепнул ему:
— Клинков…
— Что Клинков?