— Кстати, — добавил он, — в палаццо я любовался картиной несколько иного жанра. Помните ту очаровательную американку, которую вы показали мне на прошлой неделе?
В ответ на расспросы Уинтерборна приятель пояснил, что очаровательная американка — еще более очаровательная, чем всегда, — сидела со своим спутником в укромной нише, где висит знаменитый портрет папы Иннокентия.[41]
— А кто был ее спутник? — спросил Уинтерборн.
— Какой-то итальянец с бутоньеркой в петлице. Девушка просто восхитительна, но если я правильно вас понял тогда, она du meilleur mond.[42]
— Совершенно верно, — ответил Уинтерборн и, удостоверившись, что его приятель видел Дэзи каких-нибудь пять минут назад, кликнул кэб и поехал к миссис Миллер. Она была дома, но сочла нужным извиниться, что принимает его в отсутствие Дэзи.
— Дэзи куда-то уехала с мистером Джованелли, — сказала миссис Миллер. — Она всюду разъезжает с мистером Джованелли.
— Я вижу, они очень подружились, — заметил Уинтерборн.
— Да! Просто жить друг без друга не могут! — сказала миссис Миллер. — Что ж, мистер Джованелли настоящий джентльмен. Я все допытываюсь у Дэзи, не помолвлены ли они.
— А что Дэзи отвечает вам?
— Уверяет, что нет. Впрочем, кто ее знает, — продолжала хладнокровная мамаша, — ведет она себя так, будто помолвлены. Но мистер Джованелли обещал сказать мне, если Дэзи сама не скажет. Надо бы написать об этом мистеру Миллеру, как вы думаете?
Уинтерборн ответил, что написать действительно следует, но позиция миссис Миллер поразила его своим несоответствием с примерами материнской бдительности, и он счел свои намерения предостеречь ее совершенно неуместными.
Теперь Дэзи никогда нельзя было застать в гостинице, а в домах их общих знакомых Уинтерборн уже больше не встречался с ней, так как эти проницательные люди окончательно убедились в том, что мисс Миллер зашла слишком далеко. Они перестали приглашать ее: пусть взыскательные европейцы знают, что, хотя мисс Дэзи и американка, поведение ее отнюдь не характерно для американских девушек и, на взгляд ее соотечественников, противно общепринятой морали. Уинтерборну хотелось знать, как Дэзи воспринимает ледяные взоры своих недавних друзей, но он подозревал, что она никак не воспринимает их, и сердился на нее за это. Он твердил самому себе: Дэзи слишком легкомысленна и ребячлива, слишком безрассудна, слишком провинциальна, чтобы призадуматься над остракизмом, которому ее подвергали. Она даже не замечает его! Но бывали минуты, когда ему казалось, что это грациозное, беспечное существо бросает страстный вызов окружающим, прекрасно зная, какое впечатление он производит на них. «Что же кроется под всем этим?» — спрашивал себя Уинтерборн. Убеждение в невинности своих поступков или же безрассудство, свойственное молодым особам определенного типа? Следует признать, что прежняя вера в «невинность» Дэзи все больше и больше начинала казаться Уинтерборну плодом его же собственного утонченного рыцарства.[43] Как я уже говорил, он негодовал, что ему приходится резонерствовать по поводу этой девушки, его сердило, что он не может разобраться в том, является ли эксцентричность Дэзи особенностью, присущей ее стране и национальности, или же это ее личное качество. Ни та, ни другая точка зрения не помогала ему разгадать эту девушку, он спохватился слишком поздно. Она увлеклась мистером Джованелли.
Через несколько дней после своей короткой беседы с миссис Миллер он встретил Дэзи в цветущей обители тишины и безлюдья, известной под именем дворца Цезарей.[44] Ранняя итальянская весна наполняла воздух ароматами цветения, нежная зелень скрадывала неровности Палатинского холма. Дэзи бродила среди развалин, окаймленных замшелой мраморной оградой, среди выложенных на полу надписей, увековечивающих далекие времена. Рим никогда еще не казался Уинтерборну таким прекрасным. Он стоял, любуясь гармонией линий и красок, замкнувших вдали город в свой круг, вдыхал мягкие, влажные запахи, ощущая таинство слияния молодой весны с этими останками древности. Ему казалось, что и Дэзи никогда еще не была так хороша, как сегодня, впрочем, к такому выводу он приходил при каждой своей встрече с ней. Джованелли тоже был здесь, и даже Джованелли показался ему сверх обычного элегантным.
— Вам, должно быть, очень скучно, — сказала Дэзи.
— Скучно? — переспросил Уинтерборн.
— Вы всегда один. Неужели вам не с кем гулять?
41
43
44