Прошу принять уверения в совершенном уважении
Вл. Короленко».
Н. А. Гурвич не замедлил с ответом, он оповестил Короленко о том, что в «Уфимском архиве никогда не было существенных материалов», да и те «профильтрованы и пропечатаны».
Короленко интересовался также материалами о других выдающихся пугачевцах, в частности Салавате Юлаеве. Один из активных корреспондентов Короленко, наш замечательный земляк, автор романа «Амеля» и многочисленных рассказов о Башкирии Николай Александрович Крашенинников в письме от 13 марта 1902 года сообщал: «Глубокоуважаемый Владимир Галактионович… легенду о Салавате я не знаю, но есть основания думать, что нечто похожее на это заключается в одной сказке, набросанной мною вчерне. Сказка называется Сала-Ввет (Салаввет и Салавыт) и повествует о герое, башкирском витязе, подчинившем (а ла Хмельницкий) башкир России при „Иване Сердитом“. Легенда довольно любопытная, с оригинальным концом. Салаввет после сражения провалился в пропасть на одной священной горе, полную драгоценностей, которые никто не может из смертных похитить»[10].
Весьма примечательно, что несмотря на многолетнее общение с башкирами, Крашенинникову не довелось до революции узнать правду о Салавате Юлаеве. Царское самодержавие стремилось вытравить из сознания народа имя национального героя и подвергало преследованию исполнителей песен и рассказчиков легенд о Салавате как политических преступников. Песни же и легенды, разумеется, бытовали среди башкир, но они неохотно знакомили с ними русских «бояр». Башкиры, правда, весьма уважительно относились к Крашенинникову, ибо помнили, что ни дед, ни отец его «не брали» башкирских земель. Но все же, видимо, как дворянин Крашенинников не смог завоевать полного доверия сказителей, народных рассказчиков, и последние ограничились ознакомлением его с весьма туманной историей о некоем «башкирском витязе», произвольно сместив и время действия на два с лишним века назад, к эпохе Ивана Грозного, периоду присоединения Башкирии к России.
Как видим, поиски пугачевских материалов в Уфе и Оренбуржье были для Короленко недостаточно плодотворными. Но зато выдающийся русский писатель побывал в нашем городе, переписывался с наиболее интересными, духовно близкими ему людьми Уфы, из содержательных писем Добротворского, как увидим ниже, получил довольно ясное представление о культурной и общественной жизни Башкирии на рубеже двух эпох. Что касается Добротворского, то для него личная встреча и многолетняя переписка с «честнейшим русским писателем» не могли не оказать благотворного влияния на демократизацию его творчества. На закате жизни уфимский публицист тяжело переживал духовное одиночество и страдал от частых и продолжительных физических недугов. Поэтому он с особенной теплотой вспоминал о своем знакомстве с Короленко и дорожил дружеской перепиской с ним. В книге «Моя исповедь» Добротворский писал: «Таких людей, в разговоре с которыми можно было бы отдохнуть душой, в Уфе не было, а если они являлись когда, то — как какие-нибудь светочи — являлись и исчезали; таков был приезд в Уфу В. Г. Короленко»[11].
Несмотря на болезни, служебные и семейные неурядицы, Добротворский до глубокой старости продолжал заниматься литературой и оптимистически смотрел на будущее. «Мое настоящее положение меня не пугает, — пишет он Короленко 10 августа 1891 года, — я верю, что жизнь будет лучше, будут лучше и люди, но жить при настоящих условиях, право, невыносимо… Будете в Москве — справьтесь в редакции „Русских ведомостей“ о моих работах — там их лежит много, неужели они все забракованы? Обращаю Ваше внимание на рассказы „Пасхальная ночь“, „Простая душа“. Первый рассказ положительно хорош… Анненскому и Елпатьевскому мой привет». Цитированное письмо — первое, и обращение Добротворского к Короленко с просьбой справиться в Москве о его рассказах может показаться странным. Тем более, что Добротворский был слишком скромным человеком, чтобы позволить себе панибратское отношение к большому писателю, которого высоко ценил и глубоко уважал. С такой просьбой, надо полагать, он мог обратиться к Короленко только потому, что за время уфимской встречи между ними установились дружеские отношения. Упоминаемый в письме Н. Ф. Анненский — видный журналист, по словам М. Горького, «человек острого и живого ума». С писателем-мемуаристом Сергеем Яковлевичем Елпатьевским, отбывавшим в 1880–1884 годах в Уфе политическую ссылку, Добротворский поддерживал деловые связи. Кстати, приветы им обоим он передает и в других письмах.
10
Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, ф. 135, разд. 2, № 27, д. 40.