— Слышу, волки близко, — рассказывал Егорка. — Сдрейфил я! Ружье выронил, лыжи в снегу завязли, бросил. На первое дерево влез, — они уж тут. Скачут, окаянные, зубами щелкают, меня достать хотят. Ух, и страшно, тятя!
— Молчи, сынок, молчи, родимый! А скажи-ка, стрелок, что за зверя ты подшиб?
— А барсука, тятя! Здоровый барсучище, что твоя свинья. Видал когти-то?
— Барсук, говоришь? А мне и невдомек. И верно: лапа-то у него когтистая. Ишь вылез в оттепель, засоня! Спит он в мороз, редкую зиму вылезает. Погоди вот — весна придет, я тебе нору его покажу. Знатная нора! Лисе нипочем такой не вырыть.
Но Егорка уже не слышал. Голова его свалилась набок, глаза сами закрылись. Он спал.
Лесник взял у него из рук блюдце, плотней прикрыл сына овчиной и глянул в окно.
За окном расходилась метель. Сыпала, сыпала и кружила в воздухе белые легкие хлопья — засыпáла путаные лесные следы.
За ястребом
Пашка сидел на крыльце и прилежно читал отцовский «Охотничий календарь». В этой толстой книжке было собрано все про охоту: и на какую дичь как охотиться, и про охотничье оружие, и охотничьи законы. А Пашка непременно хотел сделаться хорошим охотником.
Но долго читать ему в этот раз не пришлось. Через плетень неожиданно перемахнул Матвейка и закричал, размахивая луком над головой:
— Айда на охоту! Гляди, какие я стрелы обтяпал!
Он выдернул из самодельного колчана целый пучок длинных, гибких стрел и протянул их Пашке.
Пашка взял стрелы, потрогал пальцем вделанные в их толстые передние концы остро отточенные гвозди и важно сказал:
— Стрелы подходящие — боевые. А на охоту я не пойду: птица теперь на гнезда уселась, нельзя ее бить… по закону.
Пашка вырос в городе, был на два года старше Матвейки и много читал книжек. Он часто говорил такое, на что Матвейка не знал, как ответить.
— Да мы ведь так, нарочно, — попробовал все-таки отстоять свое Матвейка. — Не с ружья ведь — стрелами рази убьешь?
Но Пашке за словом в карман не лезть:
— Не убьешь, так какая с ними охота может быть?
Матвейка совсем завял. Выходило: если стрелы хороши — на охоту с ними нельзя; если на охоту идти — надо говорить, что стрелы плохие. А какие они плохие, когда он, Матвейка, сам их делал! Книжек тут не требуется, а руки у него — золотые.
Ничего не мог придумать Матвейка в ответ и рассеянно уставился на кур. Куры расхаживали по двору, скучно поклевывая зерно. Захлопал крыльями петух, вскочил на плетень, начал горласто:
— Ку-ка-ре… — и вдруг осекся.
Чем-то серым смело его на землю, куры с испуганным кудахтаньем, как сумасшедшие, кинулись врассыпную.
— Держи! — заорал Пашка, срываясь с крыльца.
Но большая серая птица, свалившаяся на землю вместе с петухом, тюкнула его клювом в затылок, взмахнула крыльями и тяжело поднялась на воздух. Свесив золотую шею, поднялся с ней в воздух и мертвый петух. Через минуту хищник с добычей исчез за деревьями.
Пашка вернулся на крыльцо.
— Ястреб! — сказал он, переводя дух. — Тетеревятник…[2] Видал, что делает? И, подумав немного, решительно объявил:
— Айда в лес! Мы ему покажем!
— А закон? — боязливо спросил Матвейка.
— Охота на вредных зверей и птиц, — ответил Пашка уже из избы, где у него висел лук, — разрешается круглый год. По закону!
Деревня, где жили Пашка с Матвейкой, стояла возле большого леса. Лес был глухой, много в нем водилось хищных птиц. Крестьяне стоном стонали от их разбойных налетов. Ястреба днем, совы ночью из-под самого носа хозяев тащили домашнюю птицу. За одну эту весну пропало:
у тетки Параскевы — две молодки,
у Васильевны — утка,
у Федора-сапожника — клуша и петух,
у землемерши — два пестрых труса (кролика).
Сколько ни ставили пугал, сколько ни караулили с ружьем — никак не могли отвадить крылатых воров. Пугал хищники не боялись, человека с ружьем облетали.
— Принесем ястреба — герои будем, — рассуждал Матвейка, шагая следом за Пашкой по дороге к лесу.
— Гляди, гляди! — прервал Пашка, указывая рукой вперед.
Они уже подходили к лесу. В зелени одной из берез сверкнуло червонное золото петушиных перьев.
Охотники выхватили стрелы из колчанов и с луками наготове побежали к дереву. Между стволов же замелькали круглые серые крылья хищника: ястреб улетал в глубь леса.
— Бей! — закричал Матвейка, выпустив свою стрелу и поспешно доставая новую.
Но Пашка опустил лук.
2
У нас в РСФСР водятся два вида ястребов: тетеревятник и перепелятник. Большой тетеревятник берет глухаря и взрослого зайца. Перепелятник не может взять птицу больше голубя.