Они долго шли бором. Пашка наконец сказал:
— Пора бы уже и Сухому логу быть, а?
— Кто его знает! — неуверенно отозвался Матвейка.
Шагали еще с четверть часа. Темнело.
Наконец деревья стали редеть, среди елей начали чаще попадаться березы, сосны, осины. Минут через пять вышли на открытое место, но это оказался совсем не Сухой лог. Перед ними была большая вырубка, поросшая молодняком. Солнце уже зашло за лес.
— Доведется, видать, тут ночевать, — первый высказал страшную мысль Матвейка, — заплутали.
— Тут? — смутился Пашка, глядя, как ветер трепал кусты на вырубке.
— Зачем тут? В бору. Видал, пень толстенный проходили? Дуплище в нем — оба схоронимся.
Они повернули назад. Теперь Матвейка шел впереди, Пашка — сзади.
Сумерки быстро густели. Ветер креп. Матвейка остановился у толстого высокого пня. Сверху пень зарос мхом, у корня рассохся, образовав большое трехугольное отверстие. Внутри было пусто.
— Залазь! — скомандовал Матвейка. Охотники забрались в дупло, как в шалаш.
Взглянув в отверстие, Пашка увидал звезды.
— Гляди: Большая Медведица!
Матвейка подскочил как ошпаренный.
— Где? Где?
— Вон видишь — ковшик золотой. Раз, два, три, четыре, — всего семь звезд.
— А поди ты! — выругался Матвейка. — Я думал, взаправду медведица.
Пашка даже не заметил, что напугал друга.
— Ну, теперь я знаю, в какой стороне деревня! — объявил он гордо. — Рассчитал.
— Ой ли?
— Вот тебе и «ой ли»! Мы из деревни вышли ровно в три часа, — я еще на часы посмотрел. Шли прямо на солнце, а солнце в это время на юго-западе бывает. А заходит оно летом на северо-западе. Нам бы на обратном пути не спиной к нему становиться надо, а идти так, чтобы оно маленько с левого бока у нас было. Выходит, мы почти прямо на юг вышли. Теперь нам на северо-восток взять, к Сухому логу и выйдем.
Матвейка ничего не понял из этих рассуждений. Он не верил, что Пашка может отсюда, из дупла, найти, в какой стороне их дом. Все-таки он спросил, зевая:
— А где же этот северо-восток-то?
— Это я тебе в два счета рассчитаю! Видишь две крайних звезды Большой Медведицы? Не те, что ручки ковша начинают, а с другой стороны?
— А-гм, — сонно отозвался Матвейка.
— Проведи теперь прямую линию через них — в уме, конечно, — и веди ее вверх на пять таких расстояний, как между этими звездами. Линия почти упрется в яркую такую — видишь? — звезду. Это — Полярная звезда. Она всегда на севере. Мы к ней сейчас лицом. Теперь, если поднимешь правую руку, рука укажет на восток. Понял?
В ответ Пашке из дупла раздался сладкий храп Матвейки.
Пашка долго не мог заснуть. Он думал о своих родителях.
Они уже, верно, спохватились, что его нет дома, и, пожалуй, еще не будут спать из-за него всю ночь.
Потом Пашка подумал, что теперь он никогда, может быть, не вернется домой, потому что дал клятву не возвращаться, пока не убьет ястреба. Стало так горько на душе, что слезы сами закапали из глаз. Кроме того, ему ужасно хотелось есть и было обидно, что он пропустит вкусные вареники, которые мать с утра готовила к ужину.
Пашка всхлипнул. Матвейка заворочался во сне.
«Увидит, что я реву, еще бабой назовет!» — подумал Пашка, утер слезы и стал глядеть в отверстие дупла.
Небо быстро чернело. Звезды исчезали одна за другой, точно кто-то тянулся к ним снизу и проглатывал. Пашка понял, что надвигается туча.
Налетел сильный порыв ветра. Деревья кругом закачались и зашумели. Хлынул дождь.
Вдруг Пашке показалось, что кто-то заглянул в дупло и сейчас же скрылся. Он даже мог бы поклясться, что видел чью-то голову с острыми рожками-ушами.
Волосы зашевелились у Пашки под шапкой. Он впился руками в Матвейку.
— А? Чего? — спросонок бормотал Матвейка.
— Ш-ш-ш-ш! — зашипел Пашка. — Слышишь? Сейчас кто-то к нам заглянул и пропал.
Матвейка ничего не ответил, но Пашка почувствовал, как он задрожал всем телом. Страшно шумел лес. Ветер гудел, деревья стонали и кряхтели как живые. Дождь бил в стенки дупла. Вдруг над самой головой у ребят кто-то густо ухнул, и сейчас же ему в ответ раздался такой же дикий крик где-то подальше.
— Пропали мы, горемычные!
И опять сквозь шум дождя и ветра послышался ужасный крик.
Совсем где-то близко громко зафыркало и бешено захихикало.
Потом раздались глухие удары и резкий костяной стук.
— Кто, кто, кто это? — стуча зубами, спрашивал Пашка.