Настя подошла ближе и, вложив Нику палочку в руку, помогла поднести мороженое к губам. Ник открыл рот и откусил кусочек этой прелести. Аромат и вкус были превосходные. Настя была довольная.
- Кушайте, кушайте. Я все равно не хотела, а бабушка мне купила.
"Да, - думал Ник, - везуха. Тут тебе пиво, тут тебе мороженое."
Он уже доедал мороженое, когда бабушка вспомнила про свою внучку, которая сидела рядом с бомжом на лавочке, болтала ногами и рассказывала Нику про своих школьных подружек.
Бабушка подошла, взяла Настеньку за ручку, и, уводя, обратилась к Нику:
- Стыдно должно быть! У ребенка отбирать мороженое!
Ник аж поперхнулся.
- Да я... я, - и он не знал что сказать.
- Бабушка, бабушка, - щебетала Настенька, - он хороший, я сама ему мороженое отдала.
- Хороший, хороший. Только не мытый и вонючий!
- Нет, бабушка, он не вонючий! Он хороший!
Нику было как-то не по себе, но он действительно хотел мороженого. А Настеньке оно не в диковинку, она рассказала, что у нее дома и шоколадок, и конфет разных, и мороженое в холодильнике, и даже в весеннее время свежая клубника.
Мимо Ника быстро проходили два парня лет по тридцать. По ним было видно, что они сословием не очень далеко ушли от него.
- Да выбрось, бляха, ты эту сумку!
- Жалко клевая.
- Ты что, совсем дебил?!
- Во! Я лучше мужику отдам.
И он швырнул Нику на колени небольшую красивую дамскую сумочку, коричневого цвета, блестящую, с пряжками, с плетенными ручками. "Вот это фарт, - подумал Ник, - после пива - мороженое, после мороженого - такой презент!" Ник начал расстегивать застежки на маленьких карманах, потом молнию и заглядывать во все отделения.
И тут он услышал женский визгливый голос. На него перла невысокая, но очень полная женщина с двумя подбородками. Килограмм в ней было эдак под сто двадцать. Губы выкрашены ядовитым красным цветом и обведены темным, щеки розовые под глаза переходившие в синие, вокруг глаз темно-синие, а глаза обведены смолисто-черным, брови тоже черные. В общем, боевой раскрас ирокеза.
- Ах ты, сука! - вопила она, - бомжара хренов!
Выхватив у Ника сумочку, она вцепилась в его густые торчащие волосы и, стащив его с лавки, обеими руками таскала за патлы то к себе, то от себя. Весовые категории были не в пользу Ника, и, оказавшись на коленях, ничего не поняв, Ник болтался тряпкой в руках этого разъярённого чучела. Подбежал мужик, видно ее муж. Это был жлобина ростом под метр девяносто, с кулаками больше, чем у Ника голова. Схватив Ника за шиворот, он вырвал его у женщины.
- А ну, дай его сюда! - крикнул он, и влепил кулаком по затылку так, что Ник выскользнул из его другой руки.
Ник упал на траву. Жлоб подбежал и успел еще пару раз пнуть его ногами по бокам, до того, как к жлобу не подбежал парень крепкого спортивного телосложения тоже под метр девяносто.
- Вы что делаете? - остановил он жлоба, - это же не он. Ему эту сумку кинули пробегающие два парня.
Увидев перед собой крепко сложенного молодого человека, от которого можно было, схлопотать самому, жлоб сразу поостыл. А его баба продолжала что-то визжать.
Парень нагнулся к Нику и помог подняться. Жлоб хотел как бы извиниться:
- Ну ты, мужик, извини, я с горяча, суки из машины документы и сумочку уперли, там баксы были и... - он не договорил.
- Ты перед кем извиняешься?! - визжала баба, - мало ему, надо было еще! Такой если не у нас, так у кого-то сопрет.
Она ухватила жлоба за руку.
- Побежали! Быстрей, может уродов догоним, да и в милицию надо.
Жлоб махнул рукой и побежал за семенящей впереди женой.
Парень помог Нику сесть на лавочку.
- Да друг, сегодня не твой день.
- Спасибо вам, - сквозь слезы прохлюпал Ник.
- Да не за что.
И парень пошел восвоясие.
Ник сидел на скамеечке, закрыв лицо руками, упершись локтями в колени. Он горько плакал. Его низа, что оттаскали за волосы, вырвав при этом не так уж мало. Так треснули по затылку, что он кажется, на какое-то время терял сознание. Затылок сильно болел и там прощупывался большой шишак. Потом его жлобяра отпинал ногами. Бока тоже болели. Хорошо хоть ребра не переломал. А за что? Он никого не трогал, ничего не украл.
Вот тебе и Пасха.
"А Христос говорил: Блаженны нищие духом. - Я и есть нищий духом. - Блаженны ищущие. - Разве я не ищу с утра до вечера? Ищу! - Блаженны страждущие, - Разве я не страждущий? - Блаженны плачущие." он всхлипывал.
- Охерительное блаженство! Ни за что ни про что оскорбили, отмутузили, еще та ирокезиха орала, что мол не у нее так у других ворует!
А он никогда не ворует. Ему и так переподет. Да он и не совсем лодырь. Его часто зовут подрабатывать на шабашках. Надолго не хватает, но заработок хороший, а от выпивки удержаться он не может, еще и друзья сразу на хвост. А вот отдыхающие приедут, у таких как он вообще лафа. Те щедрые, для потехи могут и коньяками и шашлыками укатать. И напиться в стельку можно где угодно. Пьяные все добрые, и богатые, и бедные.
- Эх, елки зеленые, - Ник размазывал слезы грубыми ладонями по щекам, - а ведь еще Христос говорил: "По вере твоей тебе дадено будет." А та ирокезиха верит, что она самая добрая и справедливая, и что именно ее место в раю.
Был прекрасный праздничный день. Люди радовались, христосовались, целовались.
А у входа в парк на лавочке сидел заросший бомж лет шестидесяти. Он уже не плакал и ни на кого не сердился, хотя затылок болел, а ощупывая ладонью бока и немного прижимая, он морщился от боли. Это был Ник. Эта кличка пристала к нему еще на первом курсе института. Потом он работал механиком, потом инженером в общей сложности 27 лет. Тогда его звали по имени отчеству. Он был отличным специалистом и его грамотности завидовали все начальники. Но наступил развал СССР и он стал никому не нужен, а самостоятельно он ничего не умел. Его воспитывала Советская власть.
Трудись на благо Родины! Не воруй! Партия, ум, честь и совесть.
Родину так похерили и растащили, что не всем ворующим досталось, а у партии не оказалось ни ума, ни чести, ни совести.
К Нику подошли еще двое похожих на него.
- Христос воскрес!!!
- Воистину воскрес!
Они обняли Ника.
- Тише, тише, больно.
- Че случилось?
- Да так упал по пьяне.
- Сейчас вылечим. Смотри, что у нас есть.
Один из бомжей открыл большой целлофановый пакет. В нем Ник увидел яйца, небольшие пасхи, какую-то зелень, редиску и два еще запечатанных горлышка водки. Ник расплылся в улыбке.
- Ну что, на наше место?
- Айда!
Обнявшись, они пошли вглубь парка мимо памятника Ленину. Довольный Ник громко напевал:
- Еще не вечер! Еще не вечер!
17 апреля 2012