Она разжала ладони, позволяя обмякшему телу мешком осесть наземь. Посмотрела на свои покрытые алым руки и медленно подняла взгляд на веером расходящиеся во все стороны пиршественные столы. На ряды и ряды застывших вдоль них мертвых гостей.
- Все вы молчите, - процедила она сквозь зубы. - Теперь молчите. Но вы ведь сами звали меня на тризну по моему мужу! Пеняли мне, что я не хочу отдать ему положенные почести. Грозили приволочь за волосы, как последнюю девку, - криво усмехнулась она. И тут же развела руками: - А теперь молчите? Ах да! - с деланным удивлением хлопнула себя по лбу. - Вы же хотели увидеть, как я взойду на костер вслед за мужем. Хотели, чтоб я, следуя обычаю, возлегла по очереди с именитыми мужами, что пришли проводить моего супруга в последний путь. Чтобы старая мерзкая карга затянула на моей шее черную удавку и по капле выдавила из меня жизнь. После чего вы швырнули бы меня, как собаку, к ногам мертвого мужа и предали огню. - Она с горькой улыбкой покачала головой. - Вы, убийцы моего мужа, хотели насладиться еще и моим телом, моими муками, моей смертью. - В ее глазах сверкнула сталь. - А затем избавиться и от моего сына!
Женщина резко обернулась и шагнула к подножию высокой, сложенной из сотен сосновых поленьев, пирамиде, увенчанной небольшой затянутой алой парчою ладьей с закрытой домовиной внутри. Тут, на окружающих подножие пирамиды вязанках хвороста, тщетно билась в путах девушка - единственная, помимо хозяйки, живая душа на этой жуткой тризне.
- Ну здравствуй, Сфандра, - поприветствовала пленницу. - Прости, ты хочешь что-то сказать? - склонила голову на бок, будто вслушиваясь в еле различимое через кляп мычание несчастной. - Да, я понимаю. Ты совсем не так представляла себе эту нашу встречу. Ведь это я должна была быть сейчас на твоем месте. А ты - взирать на меня из-за стола, с чашей вина в руках, песней провожая брата в светлый Ирий. Но знаешь, - на мгновение задумалась, - не выйдет. Не выйдет, Сфандра, - решительно покачала женщина головой. - Я не позволю вам убить меня вместе с моим мужем. И плевать на обычаи предков! Я не оставлю сына наедине с вашей волчьей сворой. Не позволю тебе и твоему муженьку Улебу перегрызть ему горло, освобождая путь к княжескому столу для своего щенка Володислава...
Стук копыт и лошадиное ржание заставили ее смолкнуть и обернуться навстречу незваному гостю.
Резко осадивший коня всадник шальным взглядом окинул открывшееся ему зрелище, сглотнул и, найдя глазами фигурку княгини, торопливо сообщил:
- Госпожа, воевода Асмунд передает - Коростень пал, старейшины молят о пощаде. Какова будет ваша воля?
- Скажи моему брату, - откликнулась женщина, - я скоро буду. Мне осталась здесь лишь самая малость.
Гонец кивнул, еще раз обвел взглядом пир мертвецов и вонзил пятки в бока коня. Княгиня расхохоталась ему вослед и вновь повернулась к связанной девушке. Выдернула один из двенадцати факелов, полукругом вонзенных в землю напротив пирамиды с погребальной ладьей, подняла его над головой, с улыбкой наблюдая, как пленница завороженно следит за ним расширившимися от ужаса глазами.
- И все-таки я тоже чту заветы предков, Сфандра, - улыбнулась женщина. - Я не позволю моему мужу отправиться в Ирий без верной ему женщины. Но коли уж меня на этом свете еще держат неотложные дела, похоже, именно тебе придется последовать за ним. Ты уж позаботься там о нашем Игоре, хорошо? А я здесь позабочусь о твоем сыне. - Ее глаза опасно сузились. - Как ты собиралась позаботиться о своем племяннике, моем Святославе...
Факел, кувыркаясь, полетел в обильно политые маслом дрова. Истошно взвыла сквозь кляп связанная, а в следующий миг столб пламени с гудением рванулся вверх, навстречу низко нависшим облакам. И из яростных сполохов огня, не оглядываясь, шагнула вперед будто бы даже разом выросшая фигура княгини. Княгини киевской. Ольги.
В год 6453. <...> И послала к древлянам со словами: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже». Они же, услышав об этом, свезли множество меда. Ольга же, взяв с собою небольшую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям насыпать высокий холм могильный и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне Ольге: «Где другие мужи наши, которых послали за тобой?» Она же ответила: «Идут за мною с дружиною мужа моего». И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а сама отошла недалеко, а потом приказала отрокам рубить древлян, и иссекли их пять тысяч.