Уже девять часов показывали стрелки в приемном покое, когда позвонил в дверь мальчишка и стал просить дежурную сестру:
— Ой, ну пожалуйста, мне очень-очень нужно? — Он кланялся и руку прижимал к груди. — Такое важное дело, никак нельзя дождаться утра. Вызовите Алапая!
Алапай вышел на костылях сонный, недовольный. Выслушал Дардаке без единого слова, не улыбаясь, но не морща брови. Когда же гость выговорился и смолк, Алапай неожиданно размахнулся и хлопнул по ладони, а потом долго и крепко жал руку:
— Ты молодец, настоящий друг!
Покраснев от удовольствия, но в то же время и растерявшись, Дардаке спросил:
— Почему? Чем я молодец?
— Тем, что пришел и рассказал. Вспомнил обо мне. Тем, что готов идти на зимнее пастбище работать. Станешь настоящим чабаном. Чабан — гордая должность. Киргиз — потомственный чабан. Смелый, выдержанный. У тебя не только руки сильные, голова тоже есть. Я тебя уважаю!
После таких возвышенных слов Дардаке не решился сказать Алапаю, что мечтал стать трактористом. Боясь обидеть товарища, он кивал и улыбался. Потом робко спросил:
— А как же ты?
— Что я? Пока буду калекой, в горах делать мне все равно нечего. Значит, придется повозиться с коровами. — Он горько рассмеялся: — Мой отец Мамбеткул, знаешь, как будет доволен! Магазин под боком. А в магазине бутылки…
Провожая гостя, Алапай сказал:
— Думал, будет хуже, боялся совсем остаться без работы. Ну, а чабаном я все равно буду. За меня не беспокойся. Я уже чабан. Как поправлюсь, потребую самостоятельную отару. И еще подумаю, брать ли в помощники отца своего, Мамбеткула…
Вот так произошел перелом в жизни Дардаке.
Вернувшись домой, он сказал отцу и матери:
— Я согласен.
— Где ты был? Мы тебя всюду искали, — спросили отец с матерью.
— Я ходил советоваться к дедушке Буйлашу.
И он действительно по пути из больницы забежал к Буйлашу. И тот сказал ему:
— Усатый Закир знает, до чего Мамбеткул довел овец. Чтобы спасти друга и собутыльника, он хочет свалить на вас с отцом чесоточных и истощенных животных. Смотрите, как бы вы не попали в неприятную историю…
— Не попадем! — сказал дедушке Буйлашу Дардаке. — Ничего не боимся. У меня знаете сколько сил!
— Знаю, знаю, — сказал старый Буйлаш и рассмеялся.
Глава VI
— Помнишь поговорку: «Побежишь от труда — уткнешься в пень»? Вот и сиди, карауль чесоточных и тощих, — ворчливо говорил Сарбай жене.
— И буду сидеть! Разве я отказываюсь?.. Помолчи-ка лучше, прислушайся, это, кажется, голос твоего сына.
Сарбай живо вскарабкался на глинобитную стену овечьего загона и приложил к уху ладонь, стал туда-сюда поворачиваться, стараясь определить, откуда идет звук голоса. Салима, стоя внизу, среди овец, задрала к нему лицо и слегка посмеивалась. Что могло радовать ее? Овцы в стаде были тощими, низкорослыми, многие лысели от чесотки. Нет, овцы пока не радовали Салиму. Зато сейчас она заметила, как легко взобрался на стену муж ее Сарбай. В тяжелом тулупе, в валенках, в толстых ватных штанах, а смотри-ка, с камня на камень скачет, как горный козел, не запыхался, не хватается за поясницу. Ожил, ожил здесь ее муж, хотя дела их совсем не так уж хороши. Что-то есть целебное в высокогорном воздухе, в необходимости с утра до ночи шевелиться, двигаться вместе со стадом.
Сарбай продолжал прислушиваться. И вот с северной стороны донесся до него слабый отголосок. Может, эхо до него донеслось? Как петух, перед тем как прокукарекать свою песню, так и Сарбай вытянул из ворота шею и резким, особо поставленным голосом закричал:
— Эге-ге-гей! Стой там, иду-у!
Известно, что жители гор унаследовали от предков и голос высокий, и слух тонкий, и глаз зоркий. На большом расстоянии, за несколько километров, и не на ровном месте, а скрытые друг от друга холмами, перекликаются киргизы. Первые слова еле-еле слышны, а потом постепенно, будто настраиваются, не только отдельные слова — сложные, длинные фразы улавливают натренированные уши чабанов. И голоса их крепнут — все сильнее становятся и звенят в морозном воздухе. Сарбай расспросил сына и о том, что нашел он в далеком ущелье, и много ли нашел, и какие ветры там дуют, и не грозит ли им в пути снежный обвал. Только получив все нужные ему сведения, он спрыгнул в кошару и пошел среди овец к калитке.