Бектурган не надеялся, что его подвезут, но не хотел сомнениями огорчать сына.
— Да, неплохо было бы… — согласился он.
Скрипя давно не смазанными колесами, их нагнала телега.
— Эй, ты кто будешь? — спросил Исмана по-киргизски возчик первой повозки.
— Мы — турпанчи, дорогие мои! Старик-отец только что поднялся после болезни, я его на себе несу. Не поможете ли нам?
Телеги остановились, послышался русский говор. Кто-то чиркнул спичкой и, увидев исхудавшего, едва стоявшего на ногах Бектургана, предложил:
— Идите, садитесь на телегу. Наверно, за помощью идете?
Исман посадил отца, влез на телегу сам и ответил:
— Да, дядя, к Болчайбеку идем. Не знаете, он не уехал?
Человек, зажигавший спичку, прыснул:
— Нет, этот человек никуда не собирается уезжать. А от кого ты узнал его имя?
— Я этого человека сам видел несколько дней назад. В Пишпеке живет наш знакомый Акыш. Он и назвал мне его имя.
Незнакомый джигит еще раз засмеялся и заговорил на языке Исмана:
— Болчайбек — это не его имя. Его имя — Власов. А Болчайбек — это название партии. Этот человек прислан сюда из Москвы для выполнения заданий партии. А нам этот человек поручил привести хлеб для голодного населения, — объяснил Исману незнакомец и, обратившись к кучеру, сказал:
— Давай, погоняй быстрее!
Видимо, ему хотелось показать, что он тут самый старший.
Бектурган не знал, что обозначает слово «партия». Ему очень хотелось спросить, но он так и не решился. «Ладно, приедем в город — там все узнаем», — утешил он себя. Исман же с видом сведущего в таких делах человека старался поддержать беседу с незнакомцем.
— Кем вам доводится Акыш? — спросил тот.
— Он тоже турпанчи, наш родственник.
— Хороший джигит. Он мой подчиненный. Я послал его в Кара-Балты за хлебом. Четыре дня прошло, как он уехал. Сегодня должен вернуться домой.
— А как вас зовут, дядя?
— Абдраим. Я — уполномоченный по заготовке хлеба для голодающего населения. Каждый день отчитываюсь перед Власовым о своей работе, — объяснил он. — Очень хорошо, браток, Теперь голод вам не страшен. Вас только двое?
— Нет, дядя, у меня еще есть два маленьких брата. Они живут в Пишпеке, в доме, где много таких же бесприютных детей…
— Не зря говорится, что к выздоравливающему больному лекарь приходит сам. Мы едем прямо в тот двор, где находятся ваши ребятишки. Их там хорошо воспитывают… Новые времена пришли — мы теперь хозяева. Да… Тебе в Красную Гвардию надо записаться. А потом станешь коммунистом.
Слова «Красная Гвардия», «коммунист» Исману были непонятны. Но все же он поддакнул:
— Да, да, дядя. Я давно думаю об этом.
Бектургана удивила осведомленность Исмана, и он даже почувствовал гордость за сына.
8
…Быстро летели годы.
— Товарищ командир, вам письмо! — доложил красноармеец, подавая пакет.
— Интересно, от кого бы это? За пять лет первое письмо получаю. — Командир торопливо вскрыл конверт. Его окружили друзья.
— И что вас может интересовать в чужом письме? — заметил широколицый брюнет.
— Ничего, пусть. Я прочту всем, тут нет никаких тайн… Самое обыкновенное письмо, — возразил командир и начал читать вслух:
«Уважаемый, самый дорогой моему сердцу брат мой! От тебя я получил уже три письма. И на все три ответил. Но ты в своих письмах ни словом не обмолвился о моих ответных посланиях. Если получишь это письмо, то обязательно сообщи, получил ли посланные мною ответы. Старик, которого ты проводил в Каракол, до сих пор живет там, у зятя. Младшие братья твои находятся в интернате и уже стали большими. Беженцы почти все вернулись в родные места. Государство снабдило их скотом и сельскохозяйственным инвентарем, обеспечило жильем. Они теперь живут зажиточно. Не получая от тебя писем в течение двух лет, мы сильно беспокоились. Наконец дождались их, и были им так рады, будто встретили тебя самого. Пиши чаще. Все, что стало известно о тебе, я сейчас же сообщу твоему отцу. До свидания. С пожеланиями тебе доброго здоровья остаюсь твой ага Акыш, сын Алгазы. 1923 год, город Пишпек».
Прочитав письмо, Исман тут же сел писать ответ.
«Уважаемый Акыш! Письмо твое получил. Я в курсе всех семейных дел. Что касается меня самого, то я жив и здоров. Вот уже год, как служу здесь командиром. Мы ведем борьбу с басмачами, которые лишают покоя здешнее мирное население, и успешно их ликвидируем. За усердную службу я награжден правительственными грамотами и подарками. Писем твоих я не получал. Это, очевидно, потому, что мы часто переезжаем с одного места на другое. После ликвидации белогвардейцев Анненкова я участвовал в бухарской кампании. Здесь я нахожусь всего четыре месяца. Эх, Акыш!.. Я теперь только узнал, что такое жизнь… За четыре года службы среди русских товарищей я стал в совершенстве владеть русским языком. Много в моей жизни интересного, но нет времени, чтобы описать все подробно. Сейчас выступаем против басмачей. Посылаю на память свою фотокарточку. Покажи ее и моим братишкам. Напиши моему отцу. Кланяйся жене. Пришли мне фотокарточки Омурбека и Табылды. Я очень соскучился о вас. Если буду жив-здоров, то через два месяца возьму отпуск и приеду к вам…»