— Танки подошли к окраине Морозовки, — как всегда спокойно доложил он. — Даниелян на позиции противотанковых орудий. Уже подбито несколько танков. Иду в роту Антокова. Какие будут указания?
— Передайте Даниеляну — немедленно оседлать шоссе в районе Морозовки и высоты 259,5. Сейчас, подойдут подкрепления.
Положив трубку, Казакевич похвалил Правильщикова то ли за информацию, то ли за его хладнокровие в бою. И тут же, обращаясь ко мне, спросил:
— Ну, что будем делать, комиссар? — и, словно отвечая самому себе, добавил: — Придется бросить туда резервы.
На помощь батальону Даниеляна были посланы рота автоматчиков лейтенанта Айбаса Эсенова и полковая батарея старшего лейтенанта Владимира Сидорова.
Нашим соседям справа пришлось принять на себя очень тяжелый удар: основная масса танков прошла через их оборону. На участке же нашего полка, где танков было меньше, противнику не удалось прорваться. Пехота стояла насмерть в своих дзотах и дотах, в глубоких окопах и ходах сообщений. Наша хорошо замаскированная артиллерия, которая понесла незначительные потери от четырехчасового огневого налета немцев, встретила их танки и пехоту мощным истребительным огнем. Опасное положение создалось лишь на правом, совершенно оголенном фланге полка.
Но часть упорно удерживала позиции. Командир первого батальона Москвитин и второго — Середа неоднократно водили бойцов в контратаки. Даниелян вместе с артиллеристами и ротой противотанковых ружей занял шоссе, преградил путь вражеским танкам. Когда же подошли подкрепления, комбат решил атаковать гитлеровцев и отбить северную окраину Морозовки.
Первой поднялась в контратаку рота Антокова. Сафаров с возгласом «Коммунисты и комсомольцы, за мной!» рванулся к окраинным домишкам, на ходу бросив две гранаты. За ним поднялась вся рота. Противник кинулся вон из села. Но вскоре на Морозовку налетели фашистские самолеты, пошла в наступление мотопехота.
Немецкие автоматчики стали обходить село справа. Сафаров повел свой взвод им навстречу и заставил немцев повернуть назад. С криком «ура!» рота вновь поднялась в атаку. Ее встретили огненные струи — враг стрелял из огнеметов. На нашем участке фронта они применялись впервые. Бойцы еще не сталкивались с таким оружием. Но Сафаров, не страшась, шел навстречу летящему пламени.
И вдруг парторг упал.
— Мамед! — одновременно вырвалось у Захарина и Тулебердиева. Они быстро подскочили к Сафарову. Но тот уже был мертв. Умолкло горячее сердце парторга. Самое дорогое, что было у бакинского строителя Сафарова, — жизнь — он отдал Родине. Не стало еще одного ветерана нашего полка.
Чолпонбай не выдержал, заплакал. Потом он говорил, что плакал всего второй раз в жизни. Первый раз это было осенью сорок первого года, когда на Калининском фронте погиб его старший брат Токош. И вот теперь…
— Слезами войну не выиграешь, Чолпон, бить надо, бить, истреблять зверей! — строго сказал Захарин.
Да, времени для слез не было. С каждой минутой бой разгорался все сильнее. Немцы подтягивали новые силы. Создалась угроза прорыва на участке батальона Даниеляна.
Правее нас грохот становился глуше и отдаленнее. Значит, противнику удалось все же углубиться.
В первую половину дня нам еще удавалось переговариваться по радио со штабом дивизии. Но потом связь прекратилась. Ни «Чайка», ни «Волга» не отвечали на наши позывные.
Еще утром комиссар дивизии Олейник предупредил, что связь, возможно, прервется.
— Действуйте, сообразуясь с обстановкой, — сказал тогда Федор Иванович, — держите полк компактно. Никакой паники. Я надеюсь…
Разговор оборвался. Командир роты связи беспрерывно кричал: «Чайка», я «Береза», я «Береза!» Но никто не откликался.
Обстановка осложнялась с каждым часом. Справа показалась танковая колонна. Немецкие самолеты не бомбили ее. Стало ясно — это танки противника. Казакевич приказал развернуть на восток пушки старшего лейтенанта Сидорова и приданную противотанковую батарею.
— Ну, что, комиссар, думаешь? Будем стоять пока, или… другое предлагаешь? — после некоторого раздумья спросил командир полка.
— Думаю, что пока нужно стоять. Сняться сейчас, это значит вывести людей в чистое поле, под удар авиации. И танки обязательно насядут на нас, попытаются навести панику, отрезать пути отхода. Любой ценой надо дождаться вечера.