Быстрое продвижение восьмой роты нагнало панику на врага. К тому же по другой стороне оврага успешно наступала рота лейтенанта Эсенова. Бойцы Антокова ударили по центру Селявного. Наша артиллерия и катюши перенесли огонь на село.
Атака была так стремительна, что немцы не успели собраться с силами.
Мы вступили в село с юго-запада, а с восточной окраины навстречу нам шел батальон капитана Москвитина. Крепкий удар с двух сторон и решил судьбу Селявного. Никто не думал, что так легко падет этот сильно укрепленный пункт в излучине реки.
Вскоре в село пришли Серюгин и Олейник. Старший лейтенант Даниелян, лихо козырнув, доложил о выполнении боевой задачи. Командир дивизии сказал:
— Поздравляю вас, товарищ капитан, и с победой и с новым воинским званием!
— Служу Советскому Союзу! — ответил тот.
Каков был этот жаркий, решительный бой, можно судить хотя бы по записям в дневнике ефрейтора первой венгерской мотобригады Иштвана Балачка, убитого в районе действия нашей дивизии.
Он писал, что бригада прибыла к Дону 17 июля, а уже в три часа утра 18 июля гитлеровцы бросили ее в бой. Причины такой поспешности ефрейтор объяснял тем, что «накануне пехотинцы потеряли 500 человек».
Его запись от 9 августа рассказывала о первом знакомстве ефрейтора с «русской адской машиной», то есть катюшами.
«В одиннадцать часов она заговорила. Сердце остановилось. Моментально загорелась деревня. Все наши бежали, куда могли. Русские уничтожили противотанковую пушку с машиной. Кругом бушует море дыма. Дома не могут представить себе, какой бой нервов нам надо с собой провести, чтобы продержаться в таком аду…»
«15 августа: в 5 часов начинается наступление. Русские упорно держатся. Этот ужас нельзя описать! У нас много раненых (пять раз стреляла адская машина). Пока еще бог и святая богоматерь защищают меня. Мы верим в них…»
«16 августа. Грустное воскресенье. Не успеваем отвозить раненых».
«17 августа. Два раза ходили в наступление. Оба раза пришлось отступать. Много убитых и раненых».
«20 августа. День святого Стефана. В 5 ч. 15 мин. началось наступление. Боже, помоги нам, чтобы счастливо окончился бой. 6 ч. 30 мин. — бой продолжается. Будь с нами, святая богородица! Артиллерия и танки ведут адский огонь. Зашевелилась земля. Будь с нами бог! 9 часов — артиллерийский огонь… Не покидай меня, святая богородица! У немцев большие потери. Русские ужасно отчаянный народ, воюют до последней минуты».
«21 августа. Подсчитали потери роты: 20 убитых, 94 раненых, трое пропали без вести. Настроение подавленное. В роте осталось со званием двое: я и ефрейтор Матушек. Перед нами русские уничтожили немецкую дивизию».
«31 августа. Нам запретили писать домой, — лишили нас единственной радости».
«1 сентября. Здесь находится лучшая армия русских. Они смертельно точно стреляют. Вижу нашу судьбу — мало шансов на возвращение домой. Поскорее бы окончилась война, иначе мы все погибнем. Половина уже погибла».
«14 сентября. Помоги нам, бог, поскорее целыми вернуться из этого ужасного боя. Помоги, боже, чтобы не зря текло столько венгерской крови! Защити, богородица, венгерский народ от истребления! Русская артиллерия бьет очень хорошо».
«15 сентября. Холодно, мерзнем, но это еще не зима. Что будет зимой, если мы останемся целы? Помоги, богородица, нам попасть домой»[7].
Не помогла Иштвану Балачка святая богородица. Хортист хорошо почувствовал силу нашего оружия и верно предвидел судьбу захватчиков и их сателлитов.
О многом говорит иной раз свидетельство врага. Характерно в этом смысле любопытное высказывание бывшего генерал-майора фашистской армии Фридриха Вильгельма фон Меллентина. В своей книге, выпущенной в Лондоне в 1956 году на английском языке, он так характеризует действия наших войск по созданию и удержанию плацдармов:
«Другой характерной особенностью действий русских является стремление создавать плацдармы, как базы для будущих наступательных действий. Действительно, наличие в руках русских войск плацдармов всегда создавало серьезную опасность. Глубоко ошибается тот, кто благодушно относится к существующим плацдармам и затягивает их ликвидацию. Русские плацдармы, какими бы маленькими и безвредными они ни казались, могут в короткое время стать мощными и опасными очагами сопротивления, а затем превратиться в неприступные укрепленные районы. Любой русский плацдарм, захваченный вечером ротой, утром уже обязательно удерживается по меньшей мере полком, а за следующую ночь превращается в грозную крепость, хорошо обеспеченную тяжелым оружием и всем необходимым для того, чтобы сделать ее почти неприступной. Никакой, даже ураганный артиллерийский огонь не вынудит русских оставить созданный за ночь плацдарм. Этот принцип русских «иметь повсюду плацдарм» представляет очень серьезную опасность и его нельзя недооценивать»[8].
8
Цитируется по книге маршала Советского Союза А. И. Еременко «Против фальсификации истории второй мировой войны», 1958, стр. 88.