Какое-то необъяснимое чувство досады испытывал Омурбек от этого странного сновидения. Чем оно вызвано? Обидой Гулай?.. Но ведь она его любит! Эта мысль вернула ему спокойствие. В мечтах о их совместной жизни он незаметно доехал до дома.
Войдя в комнату, он подошел к своему рабочему столу и увидел голубой конверт, на котором рукой Гулай был написан его адрес. Омурбек схватил письмо, вскрыл конверт, вынул исписанный листок бумаги и прочитал следующую неожиданную для него весть:
«Омурбек!.. Мои глаза застилают слезы… Это горе, которое сочится из моей души. Для тебя я теперь — увядший цветок. Ты же для меня — далекое призрачное видение. Словно льющийся на снег дождь, капают на белую бумагу мои горькие слезы… Они оплакивают потерянную любовь… Будь счастлив и не обижайся на меня. Если когда-нибудь вспомнишь Гуль, не думай о ней плохо… И не пиши мне больше. Ладно? Бывшая твоя Гуль».
Омурбек не верил глазам. Он перечитал письмо несколько раз, но ничего нового в нем не обнаружил.
Глаза Омурбека наполнились слезами. Невидящим взором он уставился в клочок бумаги, принесший ему столько горя. Перед ним вставали картины его последних встреч с Гулай, оживали незабываемые минуты счастья и радости. От этого было еще больнее.
Заводской гудок заставил Омурбека вздрогнуть, вернув его из оцепенения.
Доброта и отзывчивость уживались в Омурбеке с настойчивостью и упрямством. Слова Гулай «Будь счастлив и не обижайся на меня» вонзились в его сердце, как тупой нож. Все лучшие воспоминания, связанные с Гулай, вдруг потускнели, казалось, их бесследно смывали эти жестокие слова. Что они означают?..
Не к лицу джигиту горевать по девушке, образ которой развеялся подобно дыму, гонимому ветром. «Пусть будет счастлива и пусть на меня тоже не обижается», — решил Омурбек и написал телеграмму:
«Письмо получил, твоим решением согласен, живи счастливо. Омурбек».
Раньше он всегда ставил в конце письма: «родной твоему сердцу», «твой жених», «твой соловей», «твой Омурбек». Телеграмму он подписал холодно, как посторонний ей человек. Былые теплота, нежность куда-то улетучились, пришло холодное равнодушие, отчуждение. Но он не мог побороть в себе чувство ревности. Оно жгло его, как огонь.
Он ходил из угла в угол по своей маленькой комнате, вдруг показавшейся ему пустынной и неприветливой. Открыв ящик стола, Омурбек извлек пачку писем. Это были ее письма. С ожесточением он начал рвать их в мелкие клочья и расшвыривать по полу. Под руку подвернулся листок со стихами «Когда сердце плачет». Эти стихи он послал ей в последнем письме.
Прочитав стихи, Омурбек стиснул зубы, разорвал их и швырнул к двери. Он нервно зашагал из угла в угол, разговаривая сам с собой. Если бы кто-нибудь увидел его в этот момент, то непременно счел бы за пьяного или ненормального.
«Да, я действительно страдал все это время. А из-за кого? Из-за тебя, Гулай… Только из-за тебя! Ты обманула меня. Ты никогда меня не любила, ты любила его, его, его!..
Я поверил твоим словам, как жаворонок змеиным взглядом, был загипнотизирован тобою и… обманут. Ах, что ты со мной сделала!.. Ты отбила у меня всякое желание продолжать заниматься литературной работой. Оказывается, за внешней красотой невинного цветка в тебе скрывалась жгучая крапива! Минутное увлечение тебе дороже вечной дружбы, любви… Двуглавая змея, бесстыдница! Ты потеряла честь и совесть! Ладно, будем живы — встретимся. Обманом счастья не найдешь!..»
Омурбек, охваченный отчаянием, сел к столу, опустил голову на руки.
— О Гуль! Чтобы я никогда больше не видел твоего красивого лица!.. — воскликнул он со стоном.
Резко зазвонил телефон. Омурбек нехотя поднял трубку.
— Алло! Да, Бектурганов слушает… Не узнаете голоса? С дороги, устал… Кто говорит? Исман?! Здравствуй! Ты из Сталинабада?.. Мои стихи?.. Ну?.. В газете?.. Пусть хвалят… Выходит из печати моя книга?.. Кто же ее издает?.. Ну, что же… пусть… К весне думаю освободиться. Пишу все время. Да, и я соскучился о старике… Как освобожусь, сообщу о выезде… До свидания, брат, будь здоров…»