Где он теперь?
Вспоминает ли он обо мне?
Знал ли он тогда, что я люблю его?..
Перевод Л. Лебедевой.
Т. Касымбеков
ХОЧУ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ
1
Ужасно мне надоело тащить этот тяжелый чемодан! По двору я зашагал быстрей, переступил порог и едва не столкнулся с отцом. Он даже рот раскрыл от удивления.
— Кто там? — крикнула из комнаты мать. — Асыл, сыночек…
Она выбежала, как молоденькая, обняла меня. Спохватилась и кинулась к чашке с водой, обвела ею вокруг моей головы, выплеснула воду — от сглазу! И только после этого мы вошли в дом.
…Дом наш такой привычный и знакомый, сегодня мне кажется чужим. Какой низкий потолок!.. Окошки маленькие, свету мало. Паутина по углам. И сыро — пахнет сыростью.
— Ну, как дела? — беспокойно спросил отец, едва мы сели.
Он уже не улыбается, смотрит на меня, ожидая.
Я независимо шмыгнул носом, хотя на душе ох как кошки скребли!
— Не прошел. Но и ваш замечательный Мыкты тоже провалился.
Отец дернулся и застыл, как истукан.
— Ой, — крикнула мать, — ну что ты нахохлился? Не будет учиться, что такого?!
Но отец отмахнулся, встал и, бормоча себе под нос, пошел прочь. Хлопнула дверь.
Мать вздохнула и погладила меня по голове.
— Не прошел и не прошел. Ты там не болел? Был бы только жив и здоров…
Вот мама! Ничего особенного не сказала, а кошки вроде бы перестали скрести. И мне вдруг стало уже не так обидно за свои неудачи, я даже подумал, что жизнь, вообще-то говоря, не совсем уж плохая вещь.
А мама забегала, постелила скатерть, поставила передо мной чашку айрана, принесла хлеб. Только я очень устал от непривычной долгой дороги, и есть не хотелось. Отхлебнул немного айрана.
— У отца беда, — шепотом сказала мать. — С работы сняли…
…Весь день отец со мной не разговаривал. Но вечером, когда чистил лошадь, вдруг повернулся ко мне и кивнул: подойди, мол. Я подошел, что ж…
— Черный козел тебя боднул, что ли?
Я молчал.
— Документы у тебя были хорошие?! Или нет? Эх, учителя наши, зря им деньги платят. Шутка сказать, — по тысяче рублей в месяц! А за что? Только и знают небось с бригадирами водку пить…
Я ему хотел объяснить, как у меня все получилось, но куда там! Он совсем распалился, отшвырнул скребницу и пошел, и пошел:
— На людей посмотри… Поедут и поступают учиться. А у тебя все наоборот. Продал теленка, чтобы тебе денег дать, проводить как следует… А ты? Растяпа! Съездил и ни с чем воротился. До каких пор нянчиться с тобой? Ты же знаешь, как трудно нам живется, нуждаемся. Сын какого-то несчастного Чокона выучился и вот, глядите, занял мое место. А мне что же теперь, сквозь землю провалиться?!
Я слушал, смотрел на него и удивлялся. Куда девался чисто выбритый, важный финагент! Отец похудел, постарел и сморщился. По-чудному, как индюк, вытягивает шею, трясет, головой.
Свою службу финагента отец любил, наверное, больше всего на свете. Разъезжал он с утра до ночи, прямо из сил выбивался. «Аксакал приказал поехать в Ак-Су… Аксакал посылает в колхоз. Начальство — это начальство, сынок. Возражать не полагается, пропадешь», — проникновенно втолковывал он мне, отправляясь в очередной объезд. И трусил на своей лошаденке, подталкивая ее в бока ногами. Начальству он, может, и нравился, но у нас многие его терпеть не могли. Я сам сколько раз слышал, как про него говорили: «Ну, опять тащится этот репей… Сколько не плати, все ему мало. Ох, этот Чангыл…»
— Нас теперь топчут другие, — почти кричал отец. — Что говорить, даже этот паршивец Орко покою не дает. Поглядите на него, важная шишка, сам бригадир!
Что я ему мог ответить?.. Ничего. Правильно, я без толку съездил в город, сам во всем виноват. И оправдываться мне нечем.
— Я тебе говорю, что сын дрянного Чокона выучился, а меня выгнали. Понял? Он образованный молодой кадр, видите ли. Что ты на это скажешь?
Ничего я не скажу на это. Обидно. Сын Чокона сидел в нашей школе на последней парте и всегда только шмыгал носом. Кончил семь классов и поехал, видите ли, во Фрунзе учиться в финтехникум, и теперь он работает вместо моего отца. А я…
— Вот так! — у отца голос дрожал от обиды. — Когда я сдавал дела, обнаружилась недостача. Тысячи рублей не хватило. Такой шум подняли! «Возмести немедленно, не то передадим дело в суд!» Пришла беда, так все собаки залаяли… На кого же мне надеяться, на кого опереться? На тебя? — Он ткнул меня пальцем в грудь, махнул рукой и ушел в дом.