А я остался стоять, где стоял. И рта не мог раскрыть, будто мне его зашили…
Сдали мы документы на юридический факультет. «Это очень хорошо, кончим и сразу займем важный пост», — говорил Мыкты. Ну что ж, можно попробовать и на юридический. Если уж падать, так с высокого верблюда…
Я в жизни не видал таких больших домов. Три огромных трехэтажных здания — это, оказывается, общежитие. Учебный корпус прямо как наша Афлатун-скала. И как это не кружились головы у тех, кто строил такие дома! Возле университета цветов насажено больше, чем их расцветает весной на просторных джайлоо.
Мы все говорили о том, какими учеными, должно быть, выходят из университета люди. Не знаю, как Мыкты, но я-то не слишком много готовился к экзаменам. И оба в глубине души думали: «Пойдем, как-нибудь, другие знают не больше нас!»
Поселились в общежитии. Вечером я сидел и читал. Мыкты подошел ко мне.
— Асылбек, погляди, идет мне рубашка? Это отец перед отъездом купил на Уч-Коргонском базаре. Посмотри, рукава не длинноваты?
Не поднимая головы от книги, я ответил:
— Нормально.
Мыкты не отставал:
— Да ты погляди!
На нем были синие брюки, которые он накануне вечером положил под матрац, чтобы разгладились. Рубашка белая, шелковая, еще не надеванная. Волосы он пригладил, узорную тюбетейку сдвинул на ухо.
Парень, который сидел на койке в углу и жевал привезенные из дому боорсоки, чуть не подавился от смеха.
— Вы у нас прямо как картинка! Должно быть свататься собрались?
Мыкты посмотрел на него грозно и цыкнул:
— Тебя не спрашивают!
Бедняга даже испугался, присмирел и с таким усердием снова принялся за свои боорсоки, будто, кроме них, ничего на свете для него не существовало. Гордый победой Мыкты — куда, мол, таким замухрышкам со мной тягаться! — подошел ко мне и вырвал книгу у меня из рук.
— Брось! Пошли…
Я сказал, что хочу дочитать страницу.
— Завтра читай хоть весь день.
— Вот неотвязный! Ну, куда мы пойдем?
— В город. Погуляем, пива выпьем…
Он повернулся к парню с боорсоками.
— Эй ты, шляпа, не хочешь пройтись? Брось свои вонючие боорсоки! Да куда тебе, бедняга, ты ничего в жизни не пробовал, кроме кислого молока…
Тот поспешно проглотил очередной боорсок и хотел что-то сказать, но мы не стали слушать и с хохотом вышли из комнаты.
Вечером в городе очень красиво. Мокрый после поливки асфальт блестит, как лед в лунную ночь. Машины, троллейбусы, автобусы проносятся мимо. Водители не сигналят, не то что наш колхозный шофер Кенебай, который двадцать раз нажимает сигнал, если увидит за версту какую-нибудь старуху.
Мы шли по улице мимо высоких домов. От легкого ветра чуть шелестела листва на деревьях. Народу было много — нарядные девушки и ребята, люди более солидного возраста и даже совсем слабые старики с палочками, — всех выманила на улицу прохлада летнего вечера. Можно было сфотографироваться на память прямо тут же на улице, у фонтана. И мы с Мыкты сфотографировались. Нам сказали, что завтра мы можем получить снимки. Здорово!
И знаете, я шел и вот о чем думал. Человек своими руками создает все прекрасное, но сам он и есть главное украшение жизни. Чем был бы, например, этот замечательный город без людей? Он казался бы мертвым, ненужным, холодным… Лучшее в нем вот эти люди, которые прогуливаются, отдыхая после трудов. Чистые, хорошо одетые…
Мыкты дернул меня за рукав?
— Что ты рот разинул?
Он принялся мне все объяснять и показывать — прямо экскурсовод.
— Гляди, вот ресторан. Видишь вывеску? Кто не бывал здесь, дружок, тот не испытал настоящего блаженства. Звенят рюмки, музыка гремит в твою честь. Давай зайдем.
Да, зашли, нечего сказать! Вышли только в двенадцатом часу в весьма бурном настроении. Машем руками, говорим без умолку. Земля качается под ногами, голова кружится. Я изо всех сил стараюсь идти уверенно, спокойно, только ничего не получается. Сказать по правде, я до этой поездки в город никогда не пробовал пива, не то что там коньяк или водку. Пива в первый раз отведал в поезде, оно мне сначала не понравилось, горькое.
А Мыкты все геройствовал.
— Эх ты, баба! — орал он на меня. — Шагай веселей, не умрешь! Все будет в порядке.
Но водка делает свое дело, как ни храбрись. Ноги не очень слушаются героя Мыкты, хоть он и бубнит свое:
— Ничего, живем! Привыкнешь. Вот поступим учиться, кончим, станем судьями, понял? Тогда мы узнаем, что такое счастье, понял? Все просто будут умирать от зависти…