— Понял, не ори. Сначала надо поступить…
Мыкты споткнулся и, покачиваясь, остановился. Уставился на меня пьяными глазами.
— Поступим! — заявил он. — Мне отец знаешь какое письмо дал? Знаешь, кому он письмо написал? Такому человеку, такому… очень важному человеку.
Я в свою очередь вытаращил глаза:
— Ты же мне этого не говорил.
Мыкты снисходительно ухмыльнулся:
— Дело на мази. Твой Мыкты всякой чепухой не занимался, он все обдумал и предусмотрел. С тебя пол-литра причитается.
— Ну?
— Вот тебе и ну! Про тебя в письме тоже написано. Про меня и про тебя, понял?
— Про меня тоже?.. О-о, ты шутишь, Мыкты?
Я даже немножко протрезвел. В голове перестало шуметь, и я услышал шум шагов и голоса прохожих.
— Шучу?! Что мне с тобой шутить, — ты не моя джене.
Сердце у меня забилось, я не знал, что сказать. Хвастун Мыкты показался мне и в самом деле всемогущим и всезнающим, я испытывал к нему прилив горячих, прямо братских чувств.
А ведь верно. Бердике-ага вполне мог написать письмо одному из своих друзей. Как говорится, друг твою радость разделит и в беде тебе поможет. А Бердике не пустой человек. С давних пор на ответственной работе. Председатель сельсовета, причем такой председатель, которого знает весь район. В райисполкоме его ценят и уважают, а председатель райисполкома, когда приезжает к нам в аил, всегда останавливается у Бердике…
В общежитие мы явились поздно. Но другие ребята еще не спали, сидели на кроватях, уткнув носы в учебники.
— Ложитесь! — распорядился Мыкты — Спать пора.
Шатаясь добрался он до выключателя и погасил свет. Он долго раздевался в темноте, сопел, бормотал, потом повалился на кровать. Ребята молчали, никто не возразил Мыкты. Я никак не мог распутать шнурки у ботинок, возился, возился, наконец встал и зажег свет.
— Байке, почему твой приятель так себя ведет? — обратился ко мне парень, которого Мыкты назвал шляпой.
Я разозлился.
— А ты что скулишь? Побили тебя, что ли? Пришел, лег спать, вот и все! Читать хотите? Читайте, свет горит.
Лег и натянул простыню на голову.
Что же написал в письме Бердике? Правда, что обо мне тоже в письме сказано, или Мыкты наврал? Если правда, очень хорошо. Не помешает, во всяком случае. Так хочется поступить в университет! Отец будет рад…
Проснулся я поздно. Солнце уже пробралось в комнату. Жарко, тихо, только мухи жужжат. Мыкты спит. Волосы у него на затылке торчат клочьями в разные стороны, как трава на плохо вспаханном поле. Он плотно завернулся в простыню — от мух, наверное.
Я поднял голову и света божьего невзвидел. Руки-ноги тяжелые, а голова трещит, просто разламывается. Но делать нечего, пошмыгал носом и встал все-таки. Растолкал Мыкты, сам пошел умываться. Сунул голову под кран, легче стало. Вернулся в комнату, смотрю — Мыкты опять заснул. Стащил с него простыню, он даже не пошевелился. Спит, как зачарованный богатырь. Я взял чайник и полил водичкой голову сонного героя.
— Изыди, нечистый, из него!
Мыкты подскочил и бессмысленно вытаращил на меня глаза.
— Спятил ты, что ли? — завопил он, очнувшись. — Человек спит… а он водой брызгается… А если я заболею от испуга? Еще смеется. Дурак!
— Не ругайся, сказал я. — Ты разве не пойдешь на консультацию?
Одевались мы молча, оба сердитые. Но идти нам все равно пришлось вместе. Мы плелись довольно вяло и на консультацию опоздали. Совсем молодой, но уже толстенький преподаватель в белой шелковой рубашке ходил взад-вперед по аудитории что-то объяснял по русскому языку. Разбирал предложения, написанные на доске.
Мы с Мыкты сидели рядом. Он слушал внимательно, даже рот открыл, только, наверное, понимал так же, как и я. До меня совершенно ничего не доходило, как я ни старался вникнуть. Все мимо ушей, даже зло брало.
Хмурый Мыкты толкнул меня в бок.
— Идем… Есть ужасно хочется. Не умирать же нам здесь.
Забыв про ссору, я с радостью согласился:
— Пошли.
Есть, правда, очень хотелось, да и голова была тяжелая, как кувшин с водой. Мы на цыпочках вышли из аудитории. Никто нас не останавливал, не уговаривал: «Куда идете, посидели бы, послушали, полезно…»
Нам очень нравились городские магазины, так и тянуло зайти в каждый хотя покупать мы ничего не собирались. И сегодня мы еще раз обошли все магазины какие могли, просто с ног сбились от усталости. Добрались наконец до базара и сделали серьезную покупку. Арбуз купили за три рубля и тут же его съели. Потом решили вернуться в общежитие.
Мыкты, как всегда, впереди. Пиджак он перекинул через плечо. Я свой тащил под мышкой, так что только улицу не подметал. Мыкты не раз упрекал меня: «Что ты тащишься за мной, как коза на веревке, иди рядом, по-городскому». Но я к этой городской манере никак привыкнуть не могу. Спохватываюсь иногда и чуть не наступаю приятелю на пятки. Так мы идем нога за ногу, как усталые лошади, но болтать не перестаем.