Остальное я быстро съел и от нечего делать стал глазеть. Может быть, кто-нибудь протянет мне кость с мясом? Но, кажется, я ошибся. Джигит, который вытаскивал мясо, сидел возле котла. Он раз взглянул на меня и, больше не обращая внимания, продолжает есть. Человек с чалой бородой, сидящий невдалеке от меня, жует так, что по углам рта течет жир. Все-таки он заметил меня и протянул мосол с волоконцами мяса.
Стыдно сидеть с пустыми руками. Взял мосол, гложу. Наконец, съели все мясо. «Что же теперь делать?» — подумал я и убрался.
На дворе было темно. Наши, кажется, давно легли спать. Когда я подошел к шалашу, серый кобель, лежавший у очага, подбежал ко мне, стал ласкаться. Ему и дела нет до того, что я сам бедняга: чует требуху в моем рукаве, забегает то с одной, то с другой стороны, словно просит: «Оторви кусочек!» Нет, ничего ты не получишь!
В шалаше спят взрослые, дети улеглись во дворе. Я отыскал свободное место на постели, незаметно лег…
9
Сегодня все сидят дома. Время около полудня.
— Если в день хоть раз не возьму в рот горячего, все тело ломит, — говорит Элебес и сидит, пьет чай, вскипяченный для него в черном кумгане. Мы посматриваем на блаженствующего Элебеса, будто он собирается резать барана… Перед Элебесом — чашка талкана, замешанного на молоке, и это к ней обращены и наши глаза, и наши мысли.
Самой желанной, самой вкусной едой для нас тогда был талкан — о мясе мы и не мечтали! Каждый раз, когда Элебес пил чай, мы сидели и ждали. Элебес в конце концов давал каждому по ложке талкана. Ссыпешь талкан на ладонь, а сам еще долго, долго скребешь ложку.
Вот и сегодня, наконец, каждый из нас получил свою долю. Но разве ложкой талкана насытишься? Однако делать нечего — расходимся кто куда.
Беккул, проглотив талкан, подсел к Джанымджан. Она мелет жареную пшеницу. Видя голодные глаза малыша, Бейшемби приказывает:
— Дай ему горсть.
Джанымджан не отвечает — то ли намеренно, то ли не услышав приказания из-за шума камней.
— Я тебе сказал, дай горсть пшеницы, — повышает голос Бейшемби. Джанымджан даже и не глядит на него. Бейшемби вспыхивает.
— Будь проклят твой отец, да я тебя!..
И, когда он потянулся за плеткой, висевшей на стене, она с чашкой пшеницы выскочила из юрты и пустилась бежать. Бейшемби погнался за ней. Наконец, догнал и ударил ее по шее. Чашка вылетела из рук. Подбежали ребята, принялись подбирать пшеницу с земли, сыпать вместе с мусором в рот… Ох, проклятая бедность! Был бы достаток, разве пожалела бы Джанымджан горсти пшеницы!
Однажды Бейшемби приехал с какой-то работы. Немного отдохнул, выпил чашку джармы, попросил у Элебеса чаю, заложил насвай. Тут вбежал старший его сын — Джумабек.
— Отец, какой-то дядя отвязывает лошадь.
— О черный день! Что там еще приключилось?
Все бросились во двор, смотрим — стоит парень лет под тридцать. Одет по-русски, за плечами — кожаная сумка. Значит, какой-то начальник.
Парень, отвязав нашу лошадь, привязал к колу свою. Подошел Бейшемби.
— Откуда путь держишь, батыр? — спросил он не спеша, вежливо. Парень, не отвечая, повелительно указал на нашу лошадь.
— Сними с коня седло!
Бейшемби, не трогаясь с места, спокойно объяснил:
— Вчера только на ней возил в Каркара юрту. Как хочешь, батыр, думай, но Бейшемби никогда не врал.
Я чуть рот не раскрыл от удивления: Бейшемби соврал и не моргнул.
— Да пусть не раз, а пять раз ездил, мне-то что? — заорал парень и сбросил с нашей лошади седло, чтобы положить свое.
Поведение парня взбесило Бейшемби. Он хотел кинуться на него, но Элебес и Бурмаке удержали.
— Брось, сынок, не стоит с ним связываться. Еще беду на свою голову наживем.
— Ведь до Каркара тебя легко довезла бы и твоя лошадь! — пытался Элебес усовестить парня.
— А это не твое дело! — отрубил тот.
Бурмаке тоже попробовала разжалобить его:
— Мы, сынок, бедные дорожники! Пожалей нас! Одна у нас лошадь, кормимся ею. Парень ты молодой, дай тебе бог много лет жизни, больших чинов, — взмолилась она, — не разоряй нас, не подводи под беду!
Но парень даже не слушал ее. Он оседлал нашу лошадь, сел, выехал на большую дорогу и вмиг скрылся из глаз, будто за кем-то гнался.
С болью смотрели мы ему вслед. Каждый удар, который он опускал на бока лошади, отзывался в наших душах.
Опасаясь таких вот молодцов, дорожники прятали своих лошадей в лесу, уводили в лощины и надевали железные путы. Но сегодня нас застали врасплох…