На пороге комнаты Капар огромным кулачищем так дал в бок, что я свалилась бездыханная. Очнулась через несколько минут.
— Ну… Очухалась? А теперь пошире раскрой глаза и посмотри, кто стоит перед тобой. Я выколю глаза, которыми ты смотришь на мужчин, разорву до ушей рот, искромсаю твое лицо! — кричал он, наклонившись и несколько раз ткнул растопыренными пальцами в глаза. Оказалось, моя вина была в том, что я в гостях улыбнулась на чью-то шутку!
Я решила отомстить Капару и пожаловалась свекрови. Та недобро усмехнулась.
— «Женщина, имеющая овец, ест курдюк, имеющая мужа, терпит побои». Не умрешь! Ты не соловьиное яичко, чтоб могла треснуть от слабенького удара. Когда мне шел пятнадцатый год, я вышла замуж за твоего свекра. С тех пор он не раз бивал меня. Трижды бил так, что лица не было видно, да ничего, выжила. Или ты думаешь, что смерть пришла в мир только по твою голову? Ничего с тобой не случится, бог сохранит!
С тех пор она резко переменилась. Исчезли медовые улыбки, сахарные слова. Свекровь обзывала меня бессовестной, лежебокой, неряхой, неумехой…
Однажды к нам зашел один из учителей нашей школы и пригласил нас в гости. Я уже боялась идти к людям, не предупредив свекровку, и попросила Капара поговорить с матерью.
— О-о, будь проклят, да разве, ты сын отца! Какой мужчина служит на побегушках у жены? Не пойдет она! Только попробуй еще раз пойти с Гульзат куда-нибудь! — накричала она на сына, а затем взялась за меня.
— Если не пойдешь в гости, бесплодной не останешься. В ваши годы мы не расхаживали с мужьями по гостям. А посмотрите на этих! Можешь не только мужа, а свекра взять под руку, да не только в гости, а даже в Москву съездить!
Свекровка не жалела всяких бранных слов, которые и на базаре не услышишь! Зажав уши, я убежала в комнату. С тех пор я перестала ходить в гости.
Как-то неожиданно приехали к нам председатель соседнего колхоза и два его товарища с женами.
— Арзыбай-аке, здравствуй сто лет! А, Назила-дженге, поздравляю со сношкой! Из-за неотложных дел не смог приехать на свадьбу. Вот, еле вырвались. А ну, где сноха, познакомьте нас и получите подарки, — шумел веселый председатель.
— Пригласите невестку, покажите ее! — затараторили гостьи.
Капар вбежал в нашу комнату и, сжав кулаки, прошипел:
— Не показывайся, иначе глаза выколю!
Затем, приоткрыв дверь так, чтобы его слова долетели до гостей, ласково сказал:
— Иди, милая, познакомься с гостями! Ну, иди же, не стесняйся. Ах, ты глупенькая! Мама, посмотри на свою сноху: гости зовут, а она не идет.
Свекровка не проговорила — пропела:
— Выйди, миленькая, познакомься с высокочтимыми дядюшками и тетушками. — Обернувшись к гостям, она развела руками, словно прося прощения. — Молодая, стесняется…
Дверь плотно прикрылась.
Мне хотелось кинуться к гостям, сказать, что это ложь, обман, притворство, но я уже знала, чем все кончится, когда гости уедут. До меня глухо доносился разговор…
— Арзыбай-аке, что хотите, то и думайте обо мне, но это — не хорошо… Похоже на феодальное отношение… Тем хуже, когда такое делается в доме коммуниста, председателя колхоза. Предположим, она стесняется мужчин или боится ревности мужа, но почему избегает наших жен? Быть может, она уродина? Или ее родители такие рьяные поборники старой жизни?
— Может, ты угадал, — ответил свекор и расхохотался.
Прислушиваясь к разговору, я не заметила, как в другую дверь вошла свекровь:
— Подслушиваешь? Ах, чтоб уши твои отвалились! — зашипела она и дала мне по шее. Рука у нее — твердая, мужская.
Я выскочила во двор и, прислонившись к урючине, вволю наплакалась.
Наконец, гости, наевшись, разошлись! Я вернулась в дом, за мной вошел Капар. Я принялась стелить постель. Муж стоял у двери, со свистом высасывая застрявшие меж зубов волокна мяса.
— Значит, вот этими бессовестными ушами подслушивала? Да? — неожиданно сказал он и с размаху ударил в ухо. Потом схватил уши пальцами и начал крутить их. Не выдержав боли, я закричала. Мне еще казалось, что свекор и свекровка, услышав мои вопли, прибегут на помощь, но в доме было тихо, ни одна дверь не скрипнула.
Только когда я охрипла от крика и стонов, донесся голос свекрови: «О, горе, да тише ты, люди услышат!» И опять все смолкло.
Мой любимый или устал или испугался, только оставил меня в покое. Я высказала все, что наболело в душе, припомнила все его ласковые слова и щедрые обещания. Он даже не обернулся в мою сторону, разделся и завалился спать.