На другой день пошла к Ивану Николаевичу посоветоваться. У него сидел молодой парень. Видимо, они говорили о чем-то приятном — вид у них был веселый.
— Заходи, заходи, Акмарал, не стесняйся, — сказал секретарь, поднимаясь со стула и подавая руку. Парень тоже встал. Я и раньше встречала его то в столовой, то на тракторном полигоне, но имени не знала.
— Да, познакомьтесь: это вот Назарбеков Алтынбек. А это — Акмарал Бугубаева! Она изучает хлопкоуборочную машину.
Когда поняла, что передо мною человек, которого так расхваливала Роза Алексеевна, я смущенно подала руку. «Обжегшись на молоке, дует на воду». Я боялась этих джигитов, да и многие девчонки нашептывали: «Не верь им, держись подальше».
— Вот Алтынбек говорит, что трактор уже водит одним мизинцем и потому хочет изучить хлопкоуборочную машину. А с чем пришли вы?
— У меня обратная просьба.
Секретарь усмехнулся.
— Ну, что же, дело хорошее. Но помните — убить одной пулей двух зайцев трудно. Не подведите меня и преподавателей.
С того дня я перестала ходить на прогулки, в кино, не помнила — когда будний день, а когда воскресный. Когда-то дома я не переносила запаха керосина, меня мутило при одном виде чумазых шоферов или трактористов, а теперь сама могла даже обедать, не снимая спецовки, кое-как сполоснув руки в керосине. И Алтынбек выглядел не лучше.
Мне было очень трудно. Иногда казалось, больше не выдержу, сил не хватит… Хотелось все бросить, как следует вымыться, поспать вволю. Но мои наставники и Алтынбек умели вовремя подбодрить, помочь.
Роза Алексеевна не ошиблась. Алтынбек действительно оказался умным, душевным парнем. Он охотно отвечал на мои вопросы, а если что сам не знал, не стесняясь, обращался ко мне… Иногда Роза Алексеевна приводила его домой, чтобы мы вместе занимались. Мы ее считали больше товарищем, нежели преподавателем.
Шел четвертый месяц моей учебы. Я уже водила «Беларусь» так же привычно и ловко, как женщина поправляет платок на голове. Мы с Алтынбеком даже стали ездить на пришкольный хлопковый участок. Но у нас была общая беда: остановится машина, и мы теряемся, не знаем, с какой стороны к ней подойти. Говорят, что хороший тракторист причину перебоев в моторе может узнать по звуку, но я от этого была еще ой как далека. Видимо, это приходит не сразу.
А хлопкоуборочную машину я уверенно вожу во дворе школы. Езжу неплохо. Но как все это будет выглядеть в поле? Ну, хотя бы денек попрактиковаться! Беда — негде! И вот день и ночь мучает одна мысль: как пойдут дела в колхозе, смогу ли хорошо работать? Не будет ли ругать бригадир? Оправдаю ли я затраты на мое обучение?
Последний вопрос — не из простых. Теперь меня содержит колхоз имени Ленина. Помните? Директор сказал: «Будете хорошо учиться, сосватаем за богатого председателя».
Это «сватовство» произошло в один прекрасный день. Во дворе стояли выстроенные в ряд хлопкоуборочные машины. Десятка два девушек и молодок облепили их, словно воробьи дерево. Одни на бункерах, другие копаются в моторах, третьи сидят за рулем… Перед каждой — тетради, учебники, инструменты.
Все чумазые, потные, растрепанные.
Справа от меня стояла худощавая, высокая Багдад-дженге. Ей было около сорока, в школу она попала по настоянию мужа. Слева — Каснет. У нее судьба сложилась иначе: чтобы пойти учиться, ей пришлось разойтись с мужем. За нею Турун, Турдукан, Мейримкан, Азизахан. Еще у одной машины — Бурмахан, Сонаяным… Стоял обычный жаркий день…
— Девушки, здравствуйте! — послышался неожиданно голос директора.
— Здравствуйте! Успешного дела! — повторил за ним незнакомый человек.
От смущения некоторые девчата даже попрятались. Еще бы… У незнакомца был такой щегольский вид: стального цвета макинтош, такая же шляпа, блестящие остроносые туфли. К тому же пышные усы, горящие глаза и белозубая улыбка. А мы-то такие грязнули!
Александр Илларионович подошел ко мне и зашептал:
— Сосватаю я тебя за этого председателя, он самый богатый во всей области. Он из колхоза имени Ленина. Дела там пойдут хорошо, об остальном договоримся. Помни — своих воспитанниц мы не даем в обиду и плохого им не желаем. Согласна?
В свой колхоз я не поеду — это я решила твердо. Я знала: директор по-отечески желает мне добра. Без слов посмотрела ему в глаза и, улыбнувшись, кивнула.
С этого дня я стала членом колхоза имени Ленина, хотя я не знала, где этот колхоз, не знала ни его людей, ни даже фамилии председателя. Они платили за мое обучение в школе, значит, я должна буду честно отработать.
Но смогу ли? И скажет ли спасибо за мою работу щегольски одетый председатель? Смогу ли я завоевать любовь почтенных людей, чтоб они отнеслись ко мне, как родители?