Вскоре мы подъехали к конторе правления. На крылечко вышел председатель колхоза и несколько незнакомых людей. Мы поздоровались.
— Если не ошибаюсь, ваша фамилия Бугубаева, зовут Акмарал? — спросил председатель.
— Да.
— Товарищи, познакомьтесь. Сестрица Акмарал — мастер-водитель хлопкоуборочной машины да к тому же и трактора. Алтынбека вы знаете. Они закончили курсы на «отлично», вот я и послал за ними машину. А если б учились плохо, пришлось бы добираться пешком. — Председатель рассмеялся. — Товарищи мастера, вот что я хотел бы сказать вам: мы сейчас, только что провели заседание правления. Уточнили свои планы уборки хлопка. Сбор начнем через два дня. Думаю, хватит вам двух дней на подготовку ваших тулпаров?
— Хватит, — нерешительно ответил Алтынбек.
— А может, сестрица не управится? Все же она… — протянул один из стоявших позади башкармы. (Потом я узнала — это был бригадир третьей бригады).
— Если таким сильным джигитам, как Алтынбек, хватит двух дней, то такой слабой женщине, как я, хватит и одного дня, — сказала я как можно спокойнее.
Председатель усмехнулся и обернулся к членам правления:
— Товарищи! Надо пересмотреть решение одного вопроса. Алтынбека мы хотели было оставить в первой бригаде, а Бугубаеву назначили в третью. Давайте сделаем перестановку. Не возражаете?
Все согласились.
— Ну, а теперь к Назарбек-аксакалу, он уже давно ждет сына и нас. Пойдемте, дорогая Акмарал! — председатель спустился со ступенек и взял из моих рук сетку, но ее тут же кто-то перехватил.
— Теперь мне придется понравиться тебе, — сказал бригадир третьей бригады Алтынбеку и поднял его чемодан. — Ай, ай, Алтыке, в твоем чемодане не сидит ли девушка из Джалал-Абада?
Они шли сзади и громко смеялись. Бригадиром первой бригады оказался Бакир-ака, человек лет за сорок. Я обратилась к нему:
— Машина, на которой я должна…
— Машина в нашем сарае, — не дал он мне договорить, — совершенно новая. Недавно вызывал механика, он проверил и даже поездил немного. Но парень он не особенно надежный, лучше погляди сама, доченька. Утром зайду за тобой.
— А сегодня нельзя?
— Сегодня ты, дочка, лучше отдохни.
Мы шли, разговаривая только про свои дела, пока не увидели выбежавших из калитки родителей Алтынбека.
— Родненький мой сыночек! — запричитала мать сквозь слезы. Она обняла Алтынбека, расцеловала, потом покружила над его головой пиалу с водой, велела трижды плюнуть в нее, выплеснула воду и только тогда уступила место отцу.
— Успокойтесь, Акпары-дженге. Познакомьтесь и с гостьей, — разглаживая усы, сказал председатель.
Мать Алтынбека обвела всех встревоженным взглядом. Увидев меня, она удивленно расширила глаза, отступила и вдруг залилась слезами.
— Миленькая, как ты похожа на мою Гульзаду, — запричитала она. — Да стать мне жертвой за тебя!
Отец Алтынбека, рыжеватый, среднего роста, с густой бородкой, кивком поздоровался со мной.
— Здравствуй, дочка.
Мы вошли в дом, расселись на одеялах. Комната была чистой, аккуратной. На стене я увидела большую, увеличенную фотографию. Словно кто в сердце кольнул — настолько девушка была похожа на меня. Я даже подумала, что вижу свой портрет. Потом опомнилась. Это была, конечно, Гульзада.
Назарбек-аксакал возился около котла. Акпары-апа раздувала самовар, Алтынбек куда-то пошел.
А наша компания, что шумно шла по улице, теперь сидела тихо, будто каждый набрал воды в рот. Я сразу догадалась — почему. Причиной, конечно, была я. В наших местах женщины не сидят с мужчинами, а если случается такое, то мужчины словно лишаются языка, глядят на нас тоскливо. Я старалась придумать какую-нибудь причину, чтобы выйти к Акпары-апа и вдруг на счастье услышала ее голос:
— Мои дорогие гости, кто из вас самый младший, помогите внести самовар.
Я сразу же вскочила.
— Ой, ой, сидите… Вы же гостья… Здесь есть кому принести самовар, — заметил председатель.
— Но приглашают же самого младшего, — ответила я и вышла. Когда внесла самовар с улицы в первую комнату, опять послышался голос Акпары-апа:
— Эй, ребята, как не стыдно вам, заставили работать гостью!
Но пока разговаривающие шевельнулись, я уже поставила самовар на низенький столик.
— Я буду наливать, а ты подавай гостям, — сказала Акпары-апа бригадиру четвертой бригады.
Я быстро подсела к самовару и, разлив в пиалы чай, выстроила их в ряд на поднос.
— Будь счастлива, дорогая! Будет правдой, если скажу, что ты — копия моей Гульзады. Если не приглядываться, то можно вас было бы спутать, — сказала она, вытирая кончиком платка навернувшиеся слезы. — Да стать мне жертвой, — прошептала она.