- Сила без тонкости, - сказал Бочелен, ставя в ряд дюжину деревянных кубков различной величины, - доказывает, что человеку недостает интеллекта. Не кажется ли вам, мастер Риз, что хозяину не хватает неких нюансов, относящихся к самой сущности тирании? Где завеса тайны? Где ловкость рук? Смутные речи, невысказанные угрозы - всё это, скажем честно, доказывает, что наш милейший лорд не изучил многие области собственного ума. Признаюсь, что разочарован.
- Ну, хозяин, это же глухие задворки.
- В муке много каменной пыли. Пора заменить жернов. Сознаюсь, я невнимательно смотрел на зубные ряды нашего любезного господина и его слуг, но готов вообразить - мы увидели бы зубы стертые, в трещинах и сколах. Поистине задворки, мастер Риз. - Отряхнув руки, Бочелен подошел к Эмансипору и мягко вынул кувшин из рук. - Экстракт ванильных бобов, мастер Риз, весьма дорог. Полагаю, вы уже опустошили месячное жалованье. Как хорошо, что повар уже мертв и не видит ваших возмутительных действий.
- Хозяин, у меня желудок горит.
- Воображаю. Выдюжите?
- Нет!
- Ваш пессимизм давно потерял первоначальное очарование, мастер Риз.
- Должно быть, хозяин, виноваты все эти яды в мозгу. Ну, то есть куда я не погляжу или только задумаю поглядеть, вижу рок и несчастье, зло и обман. Тени в любом углу, тяжкие тучи над головой. Везенья не было с той самой поры, как милый сынок поднял личико и я его поцеловал. - Он пошел искать другой кувшин. Нужно же было чем-то погасить пожар в кишках!
- Любите печенье, мастер Риз?
- Это зависит, хозяин.
- От чего.
- От того, что выкурю.
- Советую вам ограничиваться простым ржавым листом.
- Не желаете, чтобы я ел ваши печенья? Кажется, вы сказали, что не хотите их отравить.
Бочелен вздохнул. - Ах, мастер Риз, неужели я не могу попросту пожелать, чтобы выпечка в равной мере досталась всем, нас принимающим? Самое малое, чем мы можем отплатить за щедрость.
- Хозяин, нас пытались убить.
Бочелен фыркнул: - Слишком вежливо называть их жалкие усилия попыткой убийства. Скажите, вы умеете готовить глазурь?
Эмансипор поскреб бакенбарды. - Видел много раз, как жена ее готовит. Да, полагаю...
- А, ваша жена тоже выпекала?
- Нет, только глазурь. В большой кастрюле, и потом сама ела ночью. Раз в месяц. Каждый месяц. Кто сможет постичь глубины женской душ, хозяин? Даже если это жена.
- Полагаю, никакой мужчина. Даже если он муж.
Эмансипор кивнул. - Факт, хозяин. Знаете, я думаю, что даже женщинам не дано постичь друг дружку. Они же вроде кошек. Или акул. Или тех речных рыб, что с большими зубами. Или крокодилов, змей в яме. Или ос...
- Мастер Риз, не займетесь ли глазурью? Корбал Броч так ее любит.
- Не жалеет зубов, как говорится.
- Полагаю, - снисходительно пробормотал Бочелен. - Он так похож на ребенка, мой компаньон.
Эмансипор подумал, воображая круглое пухлое лицо Корбала, вялые губы, бледность кожи и крошечные глазки. Представил его ребенком, бегущим в стайке сорванцов: белозубая улыбка и густые волосы там, где сейчас почти лысо. И содрогнулся. "Дурачье. Нужно было догадаться. Один взгляд, и все поняли бы. От таких нужно избавляться. Головой в ведро, или забыть в снегу на всю ночь, случайно положить в собачью еду... не важно как, но избавляться, и если мир зашатается от вашего преступления - спокойно, это вздохи облегчения". Да-а, мальчик играет с детской шайкой, а шайка все меньше - бледные родители гадают, куда делись дети, а рядом стоит юный Корбал. Пустое лицо, пустые глаза. "Нужно было знать. Таких ни жрецы не исцелят, ни ученые не переучат. Таким даже в тюрьме не рады.
Суньте его в мешок с салом и сырым мясом и бросьте всю смесь в яму с голодными псами. Но кого я дурю? Дети вроде Корбала не умирают. Только хорошие умирают, и за одно это наш мир заслуживает всех проклятий, кои способна изобрести честная душа". - Хозяин?
- Мастер Риз?
- Вы допили ваниль?
- Верно, - сказал Шпилгит. - Две лопаты.
Могильщик слепо заморгал над грудой тряпок, клочками одежда покойников, которые сшивал, делая матрас и подушку. - Это мое ремесло, - ответил он, хватаясь за глиняный кувшин. Рука, словно сухой корень, спутала костлявые пальцы на ручке и потащила кувшин к койке.
- Похоже, у тебя все путем, - заискивал Шпилгит. - А вот меня временно изгнали из "Пяты", понимаешь ли, и мужчине нужно согреваться работой. Физической работой.