- Значит, будешь копать сразу двумя лопатами?
- Глупо было бы, а?
- Да. Тогда для чего вторая лопата? Как налог? Ты оценил мою лопату и требуешь вторую как налог?
- Похоже, ты слишком много выпил.
- Слишком много. В твоих словах есть смысл, но тем хуже для тебя.
- Налогообложение не так работает.
- Именно так. - Могильщик выпил.
- Хорошо, так оно и работает. У тебя остается одна лопата, а налоговик берет вторую, чтобы построить тебе отличную ровную дорогу.
- Да ну? Так почему дорогу строю я сам, ломая спину и махая лопатой? А ты сидишь и бездельничаешь, а в кармане ключ от склада с огромной кучей лопат. Так скажи, какой от тебя прок?
- Смешно. У людей таланты разные. Ты строишь дороги или роешь могилы, я собираю налоги... гм, можно сказать, тоже рою могилы.
- Отлично. Забирай лопату и проваливай.
- Но мне хотелось две.
- Сборщик всегда сборщиком остается.
- Слушай, пьяный дурак! Дай лопаты!
- У меня нет двух. Только одна.
Шпилгит охватил руками голову. - Что же сразу не сказал?
Мужчина снова схватился за кувшин, глотнул и утер губы. - И сказал.
- Где она?
- Где кто?
- Лопата.
- Ты отберешь лопату и с ней работу, значит, я ничего не заработаю и тебе не обложить того, у кого нет работы, а значит, ты бесполезен. Но ты сам это понял и хочешь копать могилы, чтобы получить реальную работу. А со мной что?
- Ты одолжишь мне лопату или нет?
- Одолжить, вот как? Придется платить, дружище.
- Хорошо, - вздохнул Шпилгит. - Сколько?
- Э, лопату я одолжил у Халлига - свиновода, она мне стоила один грош, так что с тебя два гроша, или какая мне выгода от такой щедрости?
- Щедрость - это когда ты ничего не навариваешь!
- Это деловой подход, мастер сборщик.
- Если ты заставишь платить за лопату, я обложу твою прибыль.
- И сколько возьмешь?
- Один грош.
- Тогда я ни с чем.
Шпилгит пожал плечами. - Ну кто же поверит, что одалживание лопат может быть прибыльным делом.
- Халлиг верит.
- Слушай, треклятая лопата стоит у тебя за дверью. Я мог бы просто взять и вернуть, ты даже не заметил бы.
Могильщик кивнул. - Факт.
- Я хотел сделать честь по чести, как подобает соседу.
- Ну ты и дурак.
- Сам вижу, - рявкнул Шпилгит.
- Так что, мастер сборщик налогов?
- Я забираю твою лопату в зачет налога.
Могильщик пожал плечами: - Давай, это проблема Халлига. Но когда захочешь кого похоронить, меня не зови. Я безработный.
- Я одолжу тебе лопату из склада.
- Верно, и еще потребуешь благодарности. Удивляться ли, что налоговиков все ненавидят?
Шпилгит увидел, что могильщик снова пьет, и покинул хижину, забрав лопату. Заметил рядом еще одну, забрал и ее.
Алый скорчился в сырой пещере, единственными соседями ему были кости. Прямо внизу, за каменным откосом, пенилось море, качались деревья, сорвавшиеся с корнями с ближайшего утеса. Каждый громовой удар волны делал убежище Алого все ненадежнее; вода так и норовила хлестнуть через край.
Но даже сквозь шум рассыпанные вокруг кости, казалось, шепчут ему что-то суровыми голосками. Он ежился и дрожал от ярости, почти различая слова. Тихие речитативы заполнили череп. Он сверкнул глазами на кости и даже в полумраке различил черепа. Черепа котоящеров. Они стучали, шевелясь - шепот становился все более горячим.
Алый ощутил касание силы, старой силы, и душа забилась, как будто когти сжали горло.
- Перере... перетекай!
- Перетекай! Перетекай, дурак!
Кот завыл, дрожа от ужаса; кости подползли и вся куча вдруг замерцала.
Магия заставила закипеть, зашипеть капли росы на стенах. Камни выпадали из трещин. Среди окруживших Алого паров кости начали влезать ему в тело. Ужасная боль -и торжество.
- Я Хурл! Ведьма Хурл!
Она встала на ноги, невозможно слабая, и оглядела голое тело. Плотная кожа обтягивает кости, сухожилия как веревки. Мало плоти, мало живой ткани, чтобы стать целой, такой, какой она была когда-то. Но и этого ДОСТАТОЧНО.
Хурл закашлялась. - Разум вернулся! Мой прекрасный, совершенный разум! И... и... я помню всё! - Тут же она поникла. - Я помню всё.
Ей нужна была пища. Свежее мясо, горячее, кровавое мясо. Ей нужно было напитаться, причем немедленно.
Чувствуя слабость, она вышла из пещеры, сторонясь кипящего моря. Почти стемнело, и буря казалась синяком на божьем лбу. Трупы валялись среди скал. Затем она увидела, как один поднял руку. Кашляя, Хурл захромала к беспомощной жертве.
Но, склонившись, поняла, что смотрит на мертвеца. А тот улыбнулся. - Всегда был плохим матросом, - сказал он. - Крошка велел: бери руль. Я пытался предупредить, но Певуны никого не слышат. Мне конец. Поможешь?