- Они такое видят в мужских глазах каждую ночь, что я думаю, мои глаза могли бы им понравиться.
- Похоть не так уж страшна на вид, - сказал Хордило.
- Да неужели. Да, от нее девка из одежд выпрыгивает, верно? Прямо как от любви. Любовь срывает все покровы.
- Какие покровы? Ее девочки ничего такого не носят, дурак. Дело в том, Якль, что они видят привычное, и им хорошо. А мертвые глаза, это иное. У них душа дрожит, вот.
- Понимаю, Стеньга. Иногда, но не всегда, ты такой чувствительный.
Хордило хмыкнул, потом нахмурился. Грюмль уже должен был показаться во второй раз. Селение маленькое, а Грюмль делает обход и делает хорошо, потому как ничего другого не знает. - Как-то забавно, - сказал он.
- Что?
- Голем Клыгрызуба. Грюмль.
- А с этим что?
- Не с "этим", а с ним. Ну, он показался как обычно...
- Да, я тоже видел.
- Круг, верно? Только второй раз не появился.
Якль пожал плечами. - Может, с кем-то разбирается.
- Грюмль не разбирается, - ответил Хордило, щурясь на мутное стекло и моргая. - Чтобы все успокоились, ему нужно лишь показаться. Ты не станешь спорить с гигантским куском злобного железа. Особенно когда он носит двуручную секиру.
- Что мне не нравится, это голова ведром, - сказал Якль. - С ведром не потолкуешь, верно? Ну, лицом к лицу. Лица нет. Но его ведро не железное, Стеньга.
- Да что ты.
- Скорее олово или сплав.
- Нет, железо, - заявил Хордило. - Ты не работал с Грюмлем, как я.
- Работал с ним? Ты его приветствуешь, когда мимо проходишь. Не похоже, Стеньга, что он тебе друг.
- Я палач лорда, Якль. Грюмль и его братья наводят порядок. Все организовано, понятно? Мы работаем на Владыку Гадда. Големы - как бы правые руки милорда, а я левая.
- Правые руки? Сколько же у него рук?
- Сосчитай, дурак. Шесть правых рук.
- А как насчет его собственной руки?
- Верно. Семь правых рук.
- И три левых?
- Тоже верно. Похоже, даже мертвецы умеют считать.
- О¸ считать я умею, друг, но это не значит, что можно сложить. Понятно?
- Нет, - сверкнул Хордило глазами на свое отражение. - Непонятно.
- Значит, ведро железное. Чудно. Как скажешь. Грюмль пропал и даже я понимаю, это на редкость странно. Значит, как палач и констебль и кто ты там по твоим словам официально? То есть, не будем скрывать, ты каждый день щебечешь что-то новое. Итак, кем бы ты ни был, почему ты еще сидишь здесь, если Грюмль пропал? Там, снаружи, холодно. Может, он заржавел. Или застыл. Так что иди и отыщи порцию смазки. Вот что должен делать настоящий друг в таких обстоятельствах.
- Чтобы тебе доказать, - сказал Хордило, вставая и натягивая плащ, - я сделаю именно так. Пойду туда, в такую ужасную погоду, чтобы проверить друга.
- Смазку положи в деревянное ведро, - посоветовал Якль. - Ты же не хочешь обидеть друга?
- Сначала зайду к Кельпу-тележнику. - Хордило кивнул и поправил пояс с оружием.
- За смазкой.
- Да, за смазкой.
- Если вдруг твой друг застыл?
- Да, и к чему глупые вопросы?
Якль поднял грязные ладони, отстраняясь. - С самого дня, когда я умер... или, скорее, не умер, а надо бы... я стал одержим точностью. Понимаешь, имею отвращение к смутным неопределенностям. Этой серой зоне, понял? Знаешь, когда ты зависаешь между двух идей, важных идей. Например, дышать или не дышать. Или быть живым, или мертвым. Или насчет сколько рук у лорда Клыгрызуба, а именно, как я подсчитал, семь правых и три левых. Это значит, он редко что из рук выпускает.
- К чему это всё, Худа ради?
- Ни к чему, кажется. Кажется, просто потому что мы друзья, ты и я то есть. А ты дружок и Грюмлю... ну, я о том, что такая холодина меня ужасно замедляет. Только что понял. Может, не смазка нужна, как ему, но если меня увидишь где-нибудь без шевеления... Кажется, я об этом самом, Стеньга. Если увидишь меня такого, не хорони.
- Потому что ты не мертвый? Идиот. Ты не можешь стать мертвее нынешнего. И я тебя не закопаю. Сожгу на костре - это может быть, просто чтобы положить конец глупым разговорам. Прими как предупреждение. Увижу тебя замерзшим снаружи, сочту за растопку. И всё.
- Вот так дружба.
- Тут ты прав. Я не друг мертвяку, которого даже не знал.
- Нет, тебе милее намагиченное железо с ведром вместо головы.
- Точно. Хотя бы это мы поняли. - Хордило отодвинул стул и встал, пошел к двери. Там помедлил и оглянулся. Якль пялился в окно. - Эй, гляди куда-нибудь не туда. Не хочу, чтобы за мной следили мертвые глаза.
- Может, они и мертвые, - ответил Якль с медленной улыбкой, - но уродство узнают, едва заметят.