- Совершенно верно, - поднялся Бочелен. - Но, надеюсь, прежде мне будет позволено посетить вашу чудесную кухню. Все еще желаю заняться выпечкой, как вы обещали. Уверяю, сыпать яд в дело рук своих не стану и готов буду доказать это при первой возможности, отведав любой кусочек изысканных печений по вашему выбору. - Он потер руки, широко улыбаясь. - Ах, хочу снова стать ребенком!
- Увы. - На лице Клыгрызуба повисли капли пота. - Сожалею, что между нами пролегла трещина недоверия.
- Да ладно, сир. Все забыто, уверяю. Верно, Корбал?
- Что?
- Яд.
- Что яд? Хочу посмотреть на тела. - Он помедлил и понюхал воздух. - Здесь жила ведьма.
Клыгрызуб моргнул. - Да, верно, некое время назад. Звали ее Ведьма Хурл. Как удивительно, Корбал: вы способны унюхать некую эссенцию давних аур.
- Чего?
- Ну, вы ее чуете.
- Кого? Бочелен, на печеньях будет глазурь?
- Конечно, друг мой.
- Хорошо. Люблю глазурь.
Вскоре неуверенный в себе лорд Клыгрызуб уже вел Бочелена на кухню, а Корбал Броч натянул толстый плащ и двинулся к воротам, так же улыбаясь.
Эмансипор налил еще вина и поглядел на писца. - Грошвод, верно?
Бедняга потирал уставшую от писания руку. Взгляд был настороженным. - Ваши господа - кто они, во имя Худа?
- Искатели приключений, полагаю, можно так назвать. Конечно, зовут их и по-иному, но это не мое дело. Мне платят, я жив, а жизнь могла бы быть гораздо хуже.
Писец вдруг ударил рукой по столу. - В точности мои мысли! Мы делаем что приходится, верно?
- Да уж. Нелегко бывает, но мы ведь не жалуемся?
- Да, друг, да!
- Садись ко мне, а? Вот еще вино. Надеюсь, оно не отравлено.
- Нет, что ты! Это было бы лишней тратой яда. Да, я сяду к тебе, друг. Почему нет? Пусть пекут, чего хотят.
- Да, пекут. Хозяин действительно любит выпечку.
Грошвод шмыгнул и покачал головой. - А мне это кажется странным.
"О, друг, мы с тобой похожи". - Он полон сюрпризов, мой Бочелен.
- Клыгрызуб четвертует повара, ты понимаешь?
- За отравление или за то, что не сумел отравить?
Грошвод лишь ухмыльнулся.
Эмансипор нашел еще бокал и налил писцу. Поднял свой: - За скромных слуг.
- Отлично! Да! За скромных слуг!
- Беспомощных и бестолковых.
Они выпили.
Смутное шевеление за ледяным окном привлекло Шпилгита, он придвинулся ближе.
- Еще гости? - спросил Якль Восставший, переваливая вес с одной ноги на другую. Живот его был теплым на ощупь, однако обращенный к кривой двери тыл обдавал холодом. Шпилгит не отвечал. - Мы в одной лодке, друг. Короче говоря, оба желаем убраться из Спендругля. Да, уверяю тебя, зима в этих краях суровая. Но один из фургонов Возчика, пара хороших волов, куча еды, рома и мехов, и мы за неделю доберемся до прибрежного города, или поедем на север, хотя дороги там будут ужасные и погода...
- Для объявившего себя мертвым, Якль, ты слишком много болтаешь.
- Что тебя так там восхищает?
- Три чужака.
- Вернулись? Из крепости? Ну...
- Не они, дурак. Три других чужака. У одного вся голова замотана, он хромает. Еще женщина, полуголая. От ее голой половины я глаз отвести не могу.
Якль развернулся и отворил дверь. Выглянул. - Чайка ей титьку пометила.
- Родимое пятно, идиот.
- Слишком белое.
- Чаек нет, Якль. Слишком холодно. Нет, это недостаток пигмента. Видел такое прежде, но не тут... то есть не на титьке.
Чужаки остановились у дверей "Королевской Пяты". О чем-то поспорили на неведомом языке и вошли внутрь.
- Интересно, Хордило их арестует?
Шпилгит сел в кресло и протер глаза, вздыхая. - Может, голем понадобится. Они с оружием.
Якль затворил дверь, насколько это возможно, и снова повернулся к сборщику. - Можем купить фургон и вола, и припасы на троих, Шпилгит, если хочешь забрать Фемалу. Можем прямо утром уехать.
- О, и чем заплатим? Возчик не дурак и в кредит не поверит.
Якль улыбнулся. - Не найдется ли пары лопат?
- Ох, только не надо чепухи о зарытом кладе.
- Я не готов был ехать один, не при таком холоде. Но теперь... ну, с тобой, Шпилгит, пока Феловиль планирует убить тебя сотней разных способов. Выбрать не может, только потому не действует. А Фемала... слышал бы ты ее разговор с мамашей. Такое говорили... Таких слов назад не берут. Если хочешь ее, друг, самое время.
- Друг? Ты мне не друг.
- Тогда партнер.
- Не партнерствую с тем, кто объявляет себя мертвецом.
- А почему? Понял, тут нарушение налоговых законов!
Шпилгит смотрел на Якля. Наконец покачал головой. - Лопаты. Чудно, их мы найдем. Выроем твое сокровище, схватим Фемалу и обогатим возчика, и удерем отсюда. Каков план! Совершенно гениальный.
- Гений не нужен, - отвечал Якль. - Дело само в руки идет, я ж говорю.
Шпилгит встал и подобрал свой простой плащ. - Ты никогда не казался мне богачом, Якль.
- Не выпало шанса, Шпилгит. Ну, где возьмем лопаты?
- У могильщика. Предложим выкопать могилы для чужаков, и задешево.
Якль заколебался. - Не люблю его.
- А надо бы. Надо бы благословлять пьяного дурня и день и ночь.
- Мы с ним не разговариваем, вот я о чем.
Шпилгит выпучил глаза. - Хорошо, я возьму лопаты.
- Спасибо. От всего сердца. Я буду ждать здесь.
- Если заставишь напрасно потратить время, Якль...
- Нет. Увидишь.
Когда Шпилгит ушел, Якль переместился к столу и сел. На миг вообразил себя сборщиком налогов, гордым своими полномочиями, наводящим страх и трепет на всех негодяев. Позволил сцене задержаться в голове и вздохнул. - Нет, лучше уж быть мертвым.
Хордило хотелось блевать от необходимости водить в крепость всяких дураков. Честно говоря, его тошнило от всего. Обязанности, кровь на руках, бессмысленное повторение дня за днем до последнего дня жизни, который наверняка будет похож на все дни прошедшие.
Почти все мужчины мечтают об одном и том же: теплое тело снизу, ответное животное кряхтение, иногда доверительный разговор, привычное общество и чистые полы. Но немногие понимают, что женщина хочет того же, и что пес может заменить мужчину.
Женщины - наказание, не сомневайтесь. Итак, Хордило выучился обуздывать мечты, как мужчина, вышколенный годами горестей, чье блаженное незнание было ужасающе сокрушено в один роковой день, и мир перевернулся в голове, и послал насмешливый поцелуй. Нужно было избегать ловушек, уготованных достойному мужчине в достойной жизни, но не так-то это легко!
Он сидел, набычившись, за столом, не внимая жалобным стонам слишком пьяных и медлительных завсегдатаев, которых поцарапал котоящер Алый. Изучал троих гостей у бара.
"Ну, такая баба мне подошла бы. Не стесняется голизны, видите, и задницу мне показывает вовсе не случайно, ведь я единственный приличный на вид мужчина и она меня видела. Слишком ловкая, чтобы быть холодной. Да, такая сможет отморозить зайца, попавшего в капкан среди глубокого снега. Он у нее запрыгал бы... хотя недолго".
Впрочем, он должен ее арестовать. Вместе с двумя спутниками. И повесить до смерти. Что за лорд составил закон, что быть иноземцем вне закона? Смертная казнь за незнакомое лицо - это кажется слишком суровым, за что тут карать?
Трое беседовали с Феловилью, но та едва слушала, прижимая мокрую тряпицу к следам когтей на правой щеке. Наконец она раздраженно указала на Хордило, трое чужаков обернулись.
Забинтованный похромал к нему. - Ты! Ты фзял их туды? В крепь? Они тепей там гофти?
Хордило сверкнул глазами на других. - Выбрали вот этого спикером?
Женщина оскалилась: - Бочелен и Корбал Броч, и Манси Неудачник. Они ведь все в крепости?
- Да, и можете присоединиться.
- Офень мило ш твоей штороны, - улыбнулся и закивал забинтованный.
- Просто идите по тропе и стучите в дверь, - махнул рукой Хордило. Потом указал на женщину. - Но не ты.
- Почему не я?
- Тебя буду допрашивать.
- О чем?
- Здесь я задаю вопросы. Ну, иди и садись. А вы двое идите туда, в крепость. Уверен, вам готовят отличное угощение.
- А она? - кивнул на женщину третий пришелец.
- Скоро и ее пошлю.
- Идите, - сказала женщина. - Он тут закон.
- Я храню закон, - поправил Хордило. - Закон лорда Клыгрызуба.
- Лорда как его?
- Клыгрызуба. Думаешь, это смешно? Иди и скажи ему самому.
Когда мужчины допили эль и вышли, женщина села напротив Хордило, прихватив кружку. Посмотрела прямо в глаза, тем взором, который он знал слишком хорошо.
- Вот, значит, что ты думаешь, - прорычал он.
- Почему бы нет? - взвилась она, с силой опуская кружку на бедро выставленной ноги - голой и бледной, со столь изящными линиями плоти у ножки стула, что от одного вида Хордило захотелось встать на четвереньки и забраться под ее бедро, только чтобы ощутить тяжесть на затылке. Он заерзал, пот потек всюду под одеждой.
- Не люблю, когда женщины так думают, - сказал он.
Взлетела бровь. - Не будь у тебя такой вид, женщины думали бы иначе. Верно?