- Магия - вот ответ. - Ниффи дернул себя за локон. - Монстр вошел в большой зал, увидел принцессу и влюбился. Но, зная, что она будет глядеть с отвращением, ему пришлось навести на нее волшебный сон, дудя в разнообразные отверстия скорлупы...
- Напердел ей волшебную песню? - сказал Апто.
- Надудел ей волшебную песню, и она встала как сомнамбула и пошла за ним вон из зала.
- И как эта история продолжает историю Пурсы?
Кто это спросил? Да я.
- Сейчас выведу...
- Ты ведешь дело к той точке, в которой я проголосую за тебя на завтрак, - вмешался Тулгорд Мудрый.
Арпо Снисходительный был согласен. - Что за глупости, Ниффи. Монстр в яйце?
- Существуют прецеденты в мифах...
- Да будет долгим твое безмолвие, поэт, - проворчал Стек Маринд. - Госпожа Эрундино, желаете принять усилия жалких стихоплетов, дерзнувших продолжить ваше сказание?
Пурса нахмурилась и не сразу кивнула. - Думаю, вариант Бликера мне ближе. Река, посул спасения. Все чужие друг другу, и тайная угроза со стороны дичи - скажите, поэт, она ближе к загонщикам, чем кажется?
- У дичи много способов обмана, миледи, она умеет обхитрить охоту. Кто же может сказать наверняка?
- Так расскажете больше об их странствии.
- Момент, - прохрипел Стек Маринд таким голосом, будто прогрызал каменную стену зубами и ногтями. - Вижу, наш мастер Амбертрошин охвачен беспокойством. Грызет чубук, бросает вокруг горящие взоры. - Он пошевелил арбалет, поместив его на здоровую, не пробитую недавно болтом ногу. - Ну, сир, что вас так беспокоит?
Мастер Амбертрошин не нашелся с ответом. Он вынул изо рта трубку, глядя на изгрызенный наконечник, заглянул в чашу, вытащил из кармана кисет, из того немного жилистого ржавого листа, покатал между пальцами, прежде чем забить в черное отверстие. Яростно затянулся пять или шесть раз, окутав запавшие щеки густым дымом. Обронив наконец: - Похоже, я болен.
- Ордиг прокис под конец, да? - предположил Браг Фластырь и захохотал как гиена в логовище, потирая сальные руки.
Стек Маринд хмыкнул и похромал прочь, бросив через плечо: - Как-то подозрительно. До странности. Дьявольская хитрость ума и ужасающая дерзость, да, отдам должное. Мне нужно подумать. - Тут он пропал в темноте.
Тулгорд Мудрый наморщил лоб. - Расслабление мозгов. Вот что бывает, если жить в лесу, среди кротов и короедов. Что ж, Бликер, тебе выпадает вся тяжесть рассказа, вся весомость нашей госпожи. Плети дальше, про рыцарей.
- Всего их пять, - отозвался я. - Одного можно счесть старшим по добродетельности, мастерству и опыту. Они поклялись уничтожать преступность, коя в данном случае состоит в неподобающем поведении. Точнее, в поведении, потрясающем самые основы цивилизации...
- Именно! - крикнул Арпо Снисходительный и ударил кулаком в ладонь (неудачный жест, ведь перчатки его были усеяны тыльными шипами, а кожа на ладонях - тонкая и мягкая). Глаза широко раскрылись от боли.
- Как нежна эта ночь, - прокомментировал Апто Канавалиан.
Разумеется, Арпо не мог себе позволить даже стона агонии. Он сидел, весь скривившись, стиснув челюсти, из глаз текла влага.
- Как всем известно, - продолжал я, - цивилизация является сердцем всех благ. Богатства избранным, привилегии богатым, щедрый выбор привилегированным. Для всех прочих - обещание еды и крова за тяжкую работу. И так далее. Следовательно, угроза ее существованию есть самое тяжкое предательство, ибо без цивилизации наступит варварство. Что же такое варварство? Абсурдная иллюзия равенства, щедрый дележ богатств, селения, в которых не скрыть от соседей ваши дурные стороны. Короче говоря, состояние демоническое и хаотическое на вкус любого хранителя цивилизации, усердного защитника богатств (чаще своих, нежели чужих). Тот, кто надменно презирает цивилизацию - а чего еще можем мы ожидать от двух безумных колдунов? - тот выставляет себя объектом негодования и особо рьяного преследования.
И вот мы видим двух бравых рыцарей, полных усердия и единогласно поклявшихся уничтожать угрозы обществу, невзирая на титулы и привилегии. Может ли быть рвение более бескорыстное?
Пурса Эрундино, видел я краем глаза, улыбалась, тогда как Тулгорд и Арпо торжественно кивали. Арпо успел уже оправиться от последствий мелодраматического жеста. Апто Канавалиан криво ухмылялся. Бреш Фластырь зевал, как и тройственная свита Ниффи Гама, а вот сам их безупречный кумир подкручивал локон (одно из привычных ему занятий, как бы создающее вид глубокомыслия), в тоже время пытаясь броситься в глаза, привлечь внимание Щепоти. Остальные Певуны уже спали.
Кстати, должен сказать: встречаются в жизни мужчины, вполне зрелые, но путающие виды ухаживаний, что подобают разным полам. Я о том, что подкручивают локоны обычно женщины, до ужаса привлекательные пустотой ума, высотой морали и подолов, а в глаза бросаются бестолковые летучие мыши. Увы, Ниффи Гам слишком часто видел подобное поведение слабого пола и счел его естественным языком флирта; и ах, в ответ он обычно получал лишь ухмылки (вот и Щепоть щерилась, ибо была достойной женщиной, не склонной усыновлять взрослых мужчин).
- Теперь скажу о пилигримах, - продолжил я, - без излишних сложностей: те, что желают попасться на глаза богу, подобны пустым сосудам, мнят себя незавершенными без содержимого и верят, что заполнить их способна лишь благословенно чужая рука.
- Всего лишь? Неужели? - спросил мастер Маст Амбертрошин, похоже, оправившийся от кратковременного недомогания.
Мой жест выразил смирение. - Кто я такой, чтобы знать истину? Даже мне виден соблазн неумеренной веры, жар радостного служения неведомому, но безгранично высокомерному делу.
- Высокомерному?
- Всякий способен заполнить тишину возгласами, славный возчик, - отвечал я спокойно. - Кто может изобретать лучше, чем род людской?
- А, понимаю. Вы намекаете, что религиозные убеждения на деле состоят из тщательно выработанных иллюзий, что слышащие речи богов сами сказали богам, что говорить, сами их придумали.
- Смею догадываться, все началось с кого-то другого, жреца или жрицы, или письменного завета, с первого указания. Служение требует цели, не так ли? Мы рады служить некоему делу, и если бог молчит, кто же должен дать нам цель? Если все слепо блуждают, первый крикнувший, будто он или она нашел истину, станет магнитным камнем, и отчаявшиеся испытают радость освобождения. Но кто может утверждать, что первым крикнувший не лгал? Не сходил с ума? Или же у него не было амбиций куда более прозаических - то есть, "не пора ли мне обхитрить всех этих дураков?"
Мастер Маст затянулся, пыхтя трубкой. - Вы поистине бредете в пустыне, сир.
- А ваши воззрения совсем иные?
- Мы можем согласиться насчет камней и скал, сир. Но не насчет их предназначения.
- Скалы? - Тулгорд Мудрый смотрел как-то диковато. - Камни и предназначение? Ага, дайте мне камень. Для тебя, возчик, это помеха на дороге, для меня - орудие, чтобы размозжить тебе голову.
Мастер Амбертрошин заморгал. - Но зачем, Смертный Меч, зачем вам делать такое со мной?
- Затем, что ты всё путаешь! Бликер рассказывает, так? Ему как раз пора дать голос тому лукавому злу, что одолевает наших героев.
- Кажется, именно это он и сделал, - пропыхтел старик с трубкой.
- Рыцари привержены чести и предназначению, и это одно и то же, - провозгласил Тулгорд. - А пилигримы ищут спасения. Ну-ка, у кого еще есть достойные цели? Не сомневаюсь, поэт, ты затаил нечто дурное! Ну, говори, спасай свою жизнь!
- Я в смущении, славный рыцарь.
- Почему?
- Без Певунов не может быть честного голосования, верно? Но судя по хоровому храпу, все они сейчас недоступны разуму. Госпожа Эрундино, ваша жажда победила терпение?
Она глядела с некоторым лукавством.- Вы сулите мне искупление, поэт?
- Да.
В глазах появилось внезапное сомнение, или даже дрожь беззащитности. - Неужели? - повторила она, теперь почти шепотом.
Я учтиво кивнул.
- Готов счесть весьма благородным, - начал Арпо, глядя на меня сурово и серьезно, - что участь твоя, поэт, отдается на милость госпожи Пурсы Эрундино. Сумеешь своей историей даровать женщине искупление - и жизнь спасена. А провалишься, не взыщи. Итак, я сказал - и, судя по кивкам, слово мое одобрено. Не пытайся разжалобить ее, обеспечивая себе спасение. Говорю прямо и откровенно: едва она даст знать, что ты затягиваешь рассказ несущественной чепухой, не один, так другой рыцарь взмахнет клинком!
- Погодите! - крикнул Кляпп Роуд. - Я не кивал, и я ничего не одобрял. Разве не видим мы, что госпожа Эрундино наделена великой добротой? Разве готова ее душа вынести роковое решение? О нет, хитроумный Бликер решил обвести нас вокруг пальца! Дал обещание, коего не сможет сдержать, лишь чтобы спасти свою жизнь среди ужасов странствия! А может, они сговорились?!
Тут танцовщица гордо и величаво подняла голову. - Какие гадкие слова, поэт, обладатель жалкого и слабого ума. Я танцевала пред самыми гнусными из тиранов, когда моя жизнь лежала на весах. Я валялась в ногах у хозяев, учась суду суровому, но справедливому. Думаешь, я буду притворяться? Думаешь, я не смогу сурово поглядеть на человека, посулившего искупление моей душе? Лучше всем вам понять, что Эвас Дидион Бликер избирает - если решится - самый опасный курс, и дни его будут нелегки!