— Буду откровенным, — генерал сел напротив Домнина. — Нас интересует один вопрос: чего это вы вдруг стали распивать коньяки с помощником американского военного атташе?
По тону генерала Домнин понял: здесь все знают о его сочинской встрече, и скрывать нечего.
— Он же сам подсел ко мне — это раз; на лбу у него не написано, кто он, — это два. Я поверил, что он коммерсант…
— Расскажите подробно, как все случилось, а мы с майором послушаем.
— В тот вечер что-то взгрустнулось мне. Схожу, думаю, в ресторан, музыку послушаю, на веселых людей погляжу. Заказал что положено, сижу. Неожиданно появляется респектабельный гражданин в клетчатом костюме. «Не возражаете?» — «Пожалуйста», — отвечаю, Он тоже заказал коньяку. Чокнулись, стали знакомиться. Мужчина назвался Иваном Ивановичем. Я усомнился: внешность, акцент… Он, должно быть, заметил, что не верю, признался: дескать, пошутил, на самом деле иностранец. Начал объясняться в любви к русским воинам, с которыми ему будто бы посчастливилось встречаться на Эльбе. А я тоже там был.
«Вы американец?» — уточняю. «Да, я коммерсант из Штатов, — отвечает он. — Путешествую по вашей великой и прекрасной стране».
— Вы были в форме? — перебил генерал.
— Да, зашел ненадолго, время позднее — не захотелось переодеваться.
— Продолжайте, Николай Николаевич.
— Ну, начали беседовать. Я стал выговаривать ему: мол, американцы изменили дружбе, скрепленной солдатской кровью. Он говорил, что русские хотят весь мир обратить в коммунистическую веру, а на Западе, дескать, выше всего ставят личную свободу. Я пожалел, что начал такой разговор, и сказал, что ресторан — не место для подобного рода дискуссий, и попросил счет.
При прощании американец изъявил желание подарить мне иллюстрированную книгу, в которой, мол, объективно показывается американский образ жизни, его позитивные и негативные стороны. «Кстати, там есть раздел об американской армии. Это должно заинтересовать вас как офицера, — сказал иностранец. — Если вы согласитесь подняться ко мне в номер, я подарю ее сейчас же». Я отказался от приглашения. Мы встретились на второй день возле ювелирного магазина, и он передал мне книгу, а я отдал ему четвертную за нее.
— Не отказался, взял? — уточнил генерал.
— Взял. Виноват, я не удержался от соблазна: думал найти в той книге полезные сведения для своей диссертации.
— Вы, кажется, записали фамилию и адрес иностранца? — спросил генерал, улыбнувшись.
— И об этом знаете?
— Служба такая!
— Пожалуйста! — Домнин вынул из кармана записную книжку, вырвал листок и протянул генералу.
— Дэвид Форрест, коммерсант, Чикаго, — прочитал генерал. — Это липа, — сказал он, потрясая листком. — Его настоящая фамилия Уильям Гротт. А вы какой адрес дали ему?
— Товарищ генерал, за кого вы меня принимаете? Конечно же, московский, где живет жена. Не мог же я дать адрес объекта!
— А вашей службой Гротт не интересовался?
— Он спросил, где я служу. Я уклонился от ответа, отделался какой-то шуткой о кочевой жизни военных.
— Николай Николаевич, я хотел бы предупредить вас вот о чем: Гротт может попытаться еще раз установить контакт с вами, на то он и разведчик. Вы уж тогда, пожалуйста, не ждите приглашения, сразу заходите к нам.
— Обязательно, товарищ генерал!
— Договорились. Николай Николаевич, нам надо, чтобы вы по фотокарточке опознали того Ивана Ивановича… Товарищ Павлов, покажите карточки, — попросил генерал.
— Значит, все-таки не доверяете мне, проверяете?
— Это связано с другим делом.
Домнин грустно улыбнулся и недоверчиво покачал головой.
Павлов разложил перед ним полдюжины фотокарточек.
Полковник брал каждую и подолгу рассматривал. Дойдя до фотокарточки помощника военного атташе, улыбнулся, снял очки.
— Вот он!
— Вы не ошибаетесь, Николай Николаевич? — спросил генерал.
— Что вы, товарищ генерал, как живого вижу!
— Вот и все, что мы хотели узнать от вас. Извините за беспокойство! — генерал поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Поднялся и Домнин, он заметно волновался.
— Владимир Васильевич, а кто все-таки этот человек? — спросил Домнин, ткнув пальцем в стопку фотокарточек.
— Мы же объяснили: это помощник военного атташе полковник Уильям Гротт, разведчик.
— И что же теперь со мной? — спросил Домнин со скрытым волнением.
— Николай Николаевич, ответственно заявляю: у нас никаких претензий к вам нет, — заверил генерал. — Можете спокойно жить и работать.