— Еще и ему забьет баки мой порученец. И как он умеет так прикидываться? — вслух удивляется женщина. — Он только дома становится самым собой, и то не всегда: даже передо мною, забывшись, еще иногда юлит, играет свои роли.
Все начинают смеяться, а в хату в клубах мороза входят председатель уездисполкома и Юхрим, лицо которого сейчас преисполнено уважения к начальству и уважения к своему лицу. Юхрим затворяет двери, украдкой смотрит, остались ли они целыми, и невольно вздыхает.
— Добрый вечер добрым людям, — простуженно здоровается молодой председатель, поднимает длинные ресницы, и на его темном лице хорошо выделяются серые, с сонным туманцем глаза. И какие глаза! Наверное, с мглистых купальских рассветов вбирали они тот сонный туманец, который выгибает ресницы, удивляет, смущает и радует человека. — Так это ты, Себастьян, отворяешь финансами двери?
— Как сказано! Как это сказано: отворяешь финансами двери, — подрастая, аж причмокнул Юхрим, выкруглил на коржастых щеках два больших угодливых нуля и поднял вверх указательный палец. — О!
— И на кого ты, безумный, окаешь? — тихонько спросила тетка Христя.
Юхрим, как гусь, выгнул шею, вытаращился на жену, зашипел, уменьшил на своем лице нули, но сразу же перестроился, улыбнулся и почтительно обратился к председателю:
— Познакомьтесь, Василий Иванович, — моя верная, благоверная и преданная половина.
— Не тю ли на тебя! — смутилась, застеснялась благоверная половина. — У моего на голове пошива седеет, а в голове майские жуки хурчат.
— Ничего себе характеристика! — повеселел председатель и нацелил на дядю Себастьяна ресницы. — Ты не скажешь, чего это от тебя так убегал человек, который чуть пяты не растерял?
— Наверно, спешил собрать свои обручи и клепки, — сразу же ответил председатель комбеда.
— Вот видите, как он разговаривает даже в чьем-то вышестоящем присутствии! А при вашем отсутствии он хотел побить меня тем кнутом, который с одного конца имеет музыку, а с другого — боль. Распоясался Себастьян, как натуральный анархист.
— Язык бриллиантовый, только слова — нитчатка, — спокойно отозвался малословный дядька Стратон.
— Нате и мои штаны в жлукто! — озлился Юхрим. — Они здесь все одной веревочкой связаны! А въелись в мою индивидуальность за то, что я по закону взымаю налоги, готовые деньги из тех кустарей, которые занимаются не делом, а безыдейной и подозрительной фантазией.
— Подожди, подожди! Что это за безыдейная и подозрительная фантазия появилась у кустарей? — Василий Иванович подбросил вверх черные косые стрелки бровей.
Тетка Христя умоляюще простерла руки к председателю уездисполкома:
— Да не верьте губе моего мужа, — она давно с правдой разминулась.
— Молчи, хворь моя! Тебе и кузнец ума не накует! — огрызнулся Юхрим.
— Весело вы здесь живете! — хмыкнул Василий Иванович и обратился к Юхриму: — Расскажи, как ты взымаешь из фантазии готовые деньги?
— Так, чтобы не разгулялась она! — и тыкнул пальцем на Демка Петровича. — Вот перед вами стоит тот индивидуум, что может, натурально, сделать из глины миску и горшок, рынку[53] и кувшин, макитру и куманец[54], кружку и рюмку — все, что нужно в доме пролетариата и трудового крестьянства. А он вместо реального трудового процесса бросился в мечтания-фантазию и лепит разную зверину, птиц и даже чертей с человеческими намеками и переживаниями. Вот я за эту чертовщину и прикрутил его налогом, за что и пострадал телесно, потому что наш председатель комбеда ограждает кустарей от налога. Вот как он понимает и подрывает финансовую политику первого в мире рабоче-крестьянского государства.
В глазах Василия Ивановича посветлел сонный туманец.
— Ты чего своевольничаешь, Себастьян? Закон есть закон и для гончаров, хоть бы что они вырабатывали. Земледелец платит за землю, гончар за глину.
— Как сказано: земледелец платит за землю, гончар за глину! — у Юхрима снова округлились и глаза, и нули на щеках.
— Чего молчишь, Себастьян?
— А что мне говорить? Грех красоту облагать налогом. Если ее станет меньше, так и мы измельчаем. Я не знаю, кто придумал горькую поговорку: бог для бедных сотворил вербу и картофель. А когда человек на бедняцком картофеле создает красоту, так мы должны похвалить, возвеличить этого человека, а не гнуть глупым словом или рублем, как делает этот оболтус. Демко Петрович, покажите свои фантазии.
— Да зачем? — безнадежно махнул рукой гончар. — Уже имею себе из уезда полбеды, так не хочу иметь всю беду.
— Слышите, слышите, Василий Иванович, что, натурально, говорят всякие подозрительные об уезде! И это при председателе вышеупомянутого уезда! Вот какую они красоту создают! Так и контрреволюцию создадут! К ним смотри, присматривайся и на заметку бери!
54
Куманец — керамический фигурный сосуд для спиртных напитков, теперь в основном используется как украшение.