— И не думай, Эрик, — угадав ход моих мыслей, бросил салентинец, — никому не справиться с Кровавым шутом, так и знай. Он убийца и садист и…
— Мне плевать кто он! — насей раз оборвал я его. — Я готов трижды умереть чтобы спасти своего друга.
— Ты — смелый человек, — усмехнулся он, — и твой друг, видимо, достоин того, чтобы драться за него.
— Хоть с самим Баалом, — буркнул я, отпивая недорогого вина, принесённого разносчицей.
— И, знаешь что, — растянул улыбку ещё шире Габриэль, — я помогу тебе, и дай Господь, чтобы твой друг кем бы он ни был, оказался достоин нашей гибели.
— Да будет так, — завершил я его тираду, поднимая стакан. — Но один вопрос, Габриэль: почему?
— На самом деле я не более нормальный чем ты. Я здесь с одной целью — убить Кровавого шута. Он участвовал в вендетте между моей семьёй и Гаррамонами на стороне наших врагов и на его совести большая часть смертей моих родственников. Хотя что я говорю, откуда у этого урода совесть?
— И как будем искать его? — спросил я.
— Если он здесь по душу твоего друга, то нам остаётся лишь проследить за ним. Галиаццо должен затеять публичную ссору с ним, ведь он бретёр, а не наёмный убийца.
— Опасно.
— Мы связались с Кровавым шутом, а это не опасно, а просто самоубийственно.
— Я в это ввязался, чтобы спасти друга, но тут мы рискуем его жизнью больше чем своей.
— Знаешь иной способ, — пожал плечами Габриэль, — я весь внимание.
— Ладно, — сдался я, — тогда пошли прогуляемся вдоль Тайма, там, если ты прав, шансов встретить обоих больше всего.
— Твой друг, что в Таймском замке сидит? — Габриэль, похоже, не думал унывать даже на пороге смерти.
— Это так важно?
Он покачал головой и одним глотком допил свой стакан. Я последовал его примеру и мы вышли из "Шпаги".
…Мы шагали по каменной набережной Тайма, Габриэль старался незаметно приглядываться к шагающим рядом, высматривая среди них Кровавого шута, которого он знал в лицо. Однако пока нам не везло (или наоборот, везло), никого похожего тут не было. До поры. Стоило нам подойти к подъёмному мосту, как Габриэль дёрнул меня за рукав камзола, взглядом указывая на высокого человека в аляповато раскрашенной одежде и при шпаге. И что самое неприятное, он на повышенных тонах ругался с Алеком. Руки обоих лежали на эфесах.
Не сговариваясь, мы с Габриэлем едва не подбежали к ним, готовые выступить на стороне Алека, если дойдёт до открытого конфликта. Но Галиаццо Маро был не столь глуп, чтобы устраивать драку с братом короля прямо посреди Престона, тем более что гвардейцы, охранявшие мост в королевскую резиденцию тюремного типа, перехватили свои отнюдь не церемониальные алебарды поудобнее.
— Время и место, сударь? — коротко спросил он. — Оружие — шпаги.
— Завтра утром на заднем дворе сгоревшей церкви, — не стал мудрствовать мой друг, демонстративно поворачиваясь спиной к Кровавому шуту.
Ибериец кивнул и двинулся в противоположную сторону. Алек же направился к нам, хотя раньше никак не выдал того, что заметил нас.
— Алек, — вздохнул я, убирая руку с эфеса и провожая взглядом Галиаццо, — две дуэли за два дня, по-моему, это слишком. Ты хоть знаешь с кем сцепился на сей раз?
— Какой-то ибериец, — пожал плечами тот, — я вроде ему на ногу наступил. А ерунда, — отмахнулся он. — Кто это с тобой?
— Новый знакомый, — отрекомендовал я Габриэля, — салентинец Габриэль.
Они с Алеком обменялись церемонными поклонами и мы двинулись прочь от Таймского замка, навевавшего не самые приятные ощущения. Габриэль поспешил распрощаться с нами, сказав, что будет ждать меня там же, где мы встретились сегодня.
— Чем ты обязан столь скорому освобождению? — спросил я Алека, когда Габриэль покинул нас.
— Её величеству и дядюшке Лайонелу, — ответил он с явным презрением в голосе. — Они просили выпустить только Бенедикта, но мой венценосный брат решил, что если уж отпускать так обоих участников происшествия, иначе получается несправедливо.
— Вся эта история больше походит на дурной фарс, — буркнул я. — Знаешь хоть с кем ты сцепился только что?
— Ты уже задавал этот вопрос и я сказал — не знаю. Кстати, будешь опять моим секундантом?
— Что мне ещё остаётся, буду. Но боюсь, если его величество узнает об этой дуэли, в Таймском замке сидеть нам обоим.
— Много чести для тебя, — рассмеялся Алек, — ты будешь сидеть в обычной тюрьме.
Сначала я хотел сказать, кто достался милостью Господа ему в противники, но потом решил не делать этого. Очень сомневаюсь, что если дуэль и состоится, то мне на ней секундантом не быть.