— Нужно настроить себя на лирическую волну: помечтать, пофантазировать, поразмыслить о том, о сем и зуд нитерпения пройдет — наставлял он себя, стараясь всеми силами не думать о том, что его волновало больше, чем мучала жара.
— Движение, движение… — Ускоряя темп своего движения, молодой человек изрек: «Есть тот жизненно важный элемент материи, которому я обязан своим существованием,» — и остановился, отвлеченный нарастающим ему навстречу сизого цвета облаком.
В скором впереди странного облака возникла грузовая автомашина. Молодой человек поспешил сойти с дороги, чтоб не послужить гоночно-настроенному шоферу препятствием. Машина на предельной скорости приближалась, осталось в метрах расстояние, вдруг затормозила. Ее подбросило, и она совершая головокружительный вираж, поднимая тьму пыли, несколько метров протащившись юзом, останавливается рядом с молодым человеком. Не прошло еще удивление от шоферского трюка, как выскочивший из кабины шофер набросился на молодого человека с объятиями. Не дав ему опомнится, шофер также внезапно, как и появился, исчез в тумане пыли.
Все происходило очень быстро. Молодой человек не успевал приходить в себя. Кто-то схватил его за руку и куда-то потащил. Когда он, таким образом, на буксире, выбрался из липких объятий пыли, снова попал в объятия. Его трясли за плечи, дергали за уши, били по щекам, в грудь, кричали: «Генка, жив!» — и целовали в нос. Потом молодой человек, словно пробудившись от спячки, бросив вещи, стал проделывать тоже самое с шофером. Они трясли, тискали, колотили друг друга, сопровождая свои действия одним и тем же возгласом: «Жив!» Оба были настолько возбуждены, что не заметили окруживших их людей.
Засверчал свист милицейского свистка. Шофер первым пришел в себя, изменился в лице, побледнел.
— Труба, Генок, спекся, — соболезненно растерянной улыбкой проговорил он, — лишат прав, да еще в тюрьму запрячут.
— А ты как думал, по головке за твое безобразие тебя погладят?! — прекращая дуть в свисток, крикнул на него милиционер.
Шофера пригласили следовать. Один из штатских, прежде чем уйти проверил у молодого человека документы. Возвращая, пробормотал:
— Одного поля ягода, — и уже уходя, — когда они изведутся… Молодой человек помрачнел.
— Минутку, товарищ.
Штатский остановился. Его лицо приняло такое «любезное» выражение, что можно было подумать, что он столкнулся с заклятым врагом.
— Что Вам, гражданин? — раздраженно спросил он.
— Хочу знать за что задержали шофера? — сдерживая металлические нотки в голосе ответил молодой человек.
— В райинспекции четвертого отделения милиции узнаете, — сухо ответил гражданин в штатском.
Машина в сопровождении мотоцикла с коляской уехали. Молодой человек уже не шел той энергичной бодрой походкой, а медленно брел с опущенной головой, на душе скверно — как будто скребли ее кошки.
Случай
Смешно и грустно…
Человеку свойственно
Дорожить самым ценным
В жизни, дорогим для него
Именно тогда, когда он
Его теряет.
В зале суда настолько тихо, словно сама тишина затаила дыхание, увлеченная происходившим. С председательствующего кресла поднялся преклонных лет седовласый мужчина и внимательно посмотрел на стоявших перед ним женщину и мужчину.
— Гражданка Иваницкая Ирина Кузьминична — спокойный взгляд председательствующего пристально как бы заострился на лице женщины — вы еще что-нибудь желаете сказать?
Пострадавшая — лет тридцати четырех, стройная той особой полноты, которая удивительно украшает формы стана русских женщин. Открытое, дышавшее хорошим здоровьем красивое лицо выражало сейчас отвращение и нетерпение.
В эту минуту тишина в зале суда, пожалуй, достигла своего апогея.
Взгляды публики наполненные до краев любопытством напряженно следят за каждым движением и выражением лиц подсудимого и пострадавшей.
Некоторое время два взгляда — один горевший открытым презрением, другой — тлеющий, как уголь, человека потерявшего вообще интерес к жизни — сконцентрировали на себе всеобщее внимание присутствующих в зале суда.
Как лунь седой, с лицом, когда-то красивым, теперь обрюзгшим, с отечными мешками под глазами, испещренного сетью морщин, сильно ссутулившись, апатичным взглядом из подлобья, подсудимый полным равнодушием отвечал на обжигающий взгляд женщины.
«Какие чужие..? — лениво отметила мысль — А ведь когда-то они совсем смотрели иначе.»