И вот теперь он стоял у забора перед запертой калиткой и смотрел на дом.
В огородике копалась какая-то девчонка в коротком халатике, выгоревшем на солнце.
— Девочка.
Даже головы не повернула.
— Девочка, хозяйку позови!
Никакого внимания. Она не могла не слышать, и Сергей, было, подумал, что девчонка просто глухая. Можно, конечно, и через забор махнуть, но он все-таки рявкнул еще:
— Девочка!
Она вздрогнула и чуть не плюхнулась на грядки, а когда встала и повернулась, Сергей увидел — «девочке» минимум тридцать лет.
— Здрасьте, — глаза у нее посветлели от улыбки.
Сергей не улыбнулся в ответ, тогда и ее улыбка сначала стала застенчивой, а потом исчезла совсем.
— Привет. Бабка твоя где?
— Бабка? — она не поняла, растерялась.
Туповатая, однако, барышня.
— Хозяйку позови, — теряя терпение, попросил Сергей.
Она пошла в дом, оглядываясь.
Сергей машинально, без особого интереса рассмотрел ее всю — от ушей до пяток. Нормальная девочка, выше среднего уровня, хотя и не намного. Не молодая, но Сергея устраивали женщины старше его по возрасту: они не строили иллюзий и были благодарны тому, что получали. Эта, правда, уж очень зажата. Какие-то комплексы. Целка, что ли?
Катя ушла в дом, деревенея под мужским взглядом, стиснув в руке веничек укропа. И Сергей тут же забыл о ней.
Из крана в кухне не текла холодная вода, зато горячая — непрерывно, тоненькой струйкой.
— И еще унитаз, — сказала Ирина Дмитриевна.
— Грязное дело, — сказал Сергей.
— Я знаю. Я заплачу.
Кто-то в доме с невероятной скоростью стучал на пишущей машинке.
Старуха болталась в кухне. Вроде как по хозяйским делам. Хотя хозяйские дела она уже все закончила. От плиты хорошо пахло и шел жар. Сергей понял, что старуха задерживается в кухне, чтобы присмотреть за ним, как бы чего не украл.
Сергей занимался вентилями, прокладками, сальниками и прочей санитарно-технической лабудой, когда в кухню всунулся парень, которого Сергей мгновенно определил как хозяйского сынка.
— Пожрать бы, — сказал сынок.
— Что за выражения! — сказала мамаша. — Ты вещи собрал?
— В общем и целом.
— Она такси вызвала?.. Катюша! Катя, прервись!
Стук машинки оборвался.
— Не ходи босая, — сказала Ирина Дмитриевна, нарезая хлеб.
Сергей оглянулся на босые женские ноги, а потом еще увидел, что хозяйский сынок привычно прихватил Катю за талию. Сестренок так не лапают, стало быть — жена.
— Ты вызвала такси?.. Накрой там. Я покормлю Митю.
— А вы? — это Митя.
— Мы — потом. Что это?! — Ирина Дмитриевна с ужасом смотрела в кастрюлю.
— А что? — Катя тоже заглянула.
— Я же тебя просила — ломтиками резать! Ломтиками, Катюша! Чем занята твоя голова? Неси салат… Как я ненавижу эти командировки… Катюша, тарелку, пожалуйста, другую, Митину желтенькую.
— В ней рыба, — сказала Катя.
— Рыба?! В желтенькой?! Зачем?!
«Уж я бы знал, что тебе ответить», — подумал Сергей.
— Жрать хочу, — игриво-капризный голос сынка из комнаты.
— Подождешь, — мамаша перекладывала рыбу. — Я поеду с тобой. Переночую в городе и дождусь твоего звонка.
Сергей взглянул на милый Катюшин профиль и принял к сведению сообщение старухи.
— Тарелку вымой, — это уже Кате.
Катя подошла и остановилась возле Сергея с этой самой дурацкой желтенькой тарелкой в руках. Сергей посмотрел на женщину сверху и не двинулся с места.
— Не вымоет она вашу тарелку, — с удовольствием сообщил он. — Я воду перекрыл.
Катя подняла на него вдруг лукавые глаза и закусила губу, чтобы не рассмеяться.
Митя расположился на диване с толстой книжкой и не читал ее, слушал, улыбаясь, как ветер шумит листьями за окном. А хорошо было бы никуда не ехать. И вообще — не ходить на работу. Жил бы себе эдаким барином, книжки бы читал.
— Ты должен хоть немного поспать, — сказала мама.
— Я уже лег.
— Эти перепады давления кого хочешь доконают, — мама бросила в рот таблеточку и запила водой, а потом еще одну и опять запила. — Тебе еще всю ночь в поезде трястись…
— Это славно, — пробормотал Митя.
— …на казенном белье. Оно у них всегда сырое. Это ужасно.
Она посмотрела на сына трагическим прощальным взором.
— Я решил сделать татуировку, — сообщил Митя. — Вот так, через всю грудь: «Не забуду мать родную!» Ты не против?