— Не заорут. Я их, гадов… — тяжело дыша, грозился Володька.
«Бежать уже поздно, — лихорадочно размышлял я. — Вероятно, здесь где-то рядом селение, которого мы не заметили, и если сейчас кинемся бежать, то старики сообщат в полицию — и нам будет конец. Это тем более очевидно, что мы не только бежать, но и идти-то быстро не сможем: так устали, ослабли. Значит, есть единственный выход — ликвидировать немцев».
Я отпустил Володькин хлястик.
Ликвидировать…
Старики стояли бледные как полотно. Я, кажется, видел их дрожь, слышал, как с перебоями бились дряхлые сердца. И вообще они едва держались на ногах. Еще бы, на них двигались четыре чудовища; у нас, должно быть, хищно светились воспаленные глаза на грязных, худущих лицах. На заляпанных грязью шинелях, на пилотках красовались желтые латинские буквы S и U, обозначавшие: «Sowjetunion». Так в Германии клеймили советских пленных.
Вода чавкала у нас под ногами, чавкала в ботинках.
Оставалось шагов десять — только подняться на бугорок.
Старик шептал что-то неслышное бледными трясущимися губами. Жена его тоже. Видно, молились.
Мне вдруг стало жалко стариков и, чтобы хоть немного их успокоить, я сказал по-немецки:
— Нам обязательно нужен огонь и немного табаку.
Женщина попыталась улыбнуться и обрадованно произнесла:
— Карл, им надо огня и немного табаку. Дай же.
Старик стал конвульсивно шарить по карманам и, наконец, извлек оттуда коробку с табаком, спички. Мы подошли, стали около них полукружием. Приготовились к схватке.
Старик раскрыл коробку. Плохо слушавшимися пальцами набирал щепоть табаку.
— Отдай им все, Карл. Все отдай, с коробкой. И спички отдай. У меня есть еще дома. Припрятанные.
Владимир взял табак, спички и покосился на толстую трость с тяжелым бронзовым набалдашником, лежавшую у ног старика. Он изготавливался к нападению. Николай и Сашка — тоже.
Мне уже не хотелось курить.
Я сказал немцам:
— Наш лагерь разбомбили. Мы хотим к англичанам, но заблудились в здешнем лесу и не знаем, куда идти дальше.
— Они заблудились, Карл. Им надо показать дорогу.
Старый Карл начал приходить в себя. Откашлялся и с трудом заговорил:
— У нас было три сына. Теперь их нет. Три было — и ни одного. Один в Африке лежит, два в России…
— Они заблудились, Карл, им надо показать дорогу.
— Ну, конечно, дорогу… Вам надо идти сюда. И все прямо, прямо…
Старик показывал на восток, а не на запад.
— Не выходите на шоссе. Прямо лесом идите, только лесом. Там будет Бреслау… и в километре отсюда, справа от лесной дороги, есть бурт картошки. Наш бурт. И еще — немного дальше есть карьер с заброшенным домиком…
— Что он бормочет? — растерянно спросил Владимир. — Нам надо торопиться. Надо кончать с ними…
Я перевел все, что говорили старики.
Ребята озадаченно переглянулись.
— Мы бы вас пригласили к себе отдохнуть, попить горячего кофе, но…
— Обязательно пригласили бы, — торопливо подтвердила его жена, согласно закивав головой.
— Но у нас — танкисты. Очень много танкистов. Я думаю, вам лучше с ними не встречаться, хотя они тоже славные мальчики. Они тоже устали. Очень устали, вам лучше с ними не встречаться: у вас — свое дело, у них — свое. Идите в карьер. Поедите картошки, отдохнете.
Я перевел и это ребятам.
— Родители… — прошептал Владимир.
Старики понимали, что их может ожидать, они это видели в наших глазах и покорно ждали приговора.
— А если они все врут? — усомнился Сашка.
— Не врут, — не очень уверенно ответил ему Николай, а потом помолчал и твердо добавил:
— Нет, не врут. Хорошие люди. Не видишь, что ли?
— Родители, — теперь уже громко сказал Владимир и обратился к старикам по-русски.
— Большое вам спасибо, фатер и мутер. Спасибо.
Немцы поняли его:
— Спасибо, — с трудом выговорил по-русски старик, улыбнулся и протянул Владимиру горевшую трубку.
Всем нам стало легко.
На пригорке у опушки зияла черная пропасть. Такая ярко-черная, что у меня заболели глаза.
Беспомощно опустились мои плечи и как-то жутко зазвенело в голове. Кто-то, сидевший во мне, сказал громко:
— Это конец.
Сказал и обреченно вздохнул.
Я испуганно глянул на ребят: они, кажется, не слышали этого проклятого голоса.
— Обманули, старые сволочи, — скрипнув зубами, выругался Володька.
— Они и сами, поди, не знают, что у них уже нет картошки, — пытался защитить стариков Сашка, — видишь, земля еще теплая. Совсем недавно увезли картошку. Сегодня. Солдаты голодные, поди, нагрянули…