Анна
Пора уж ей окончиться.
Дон-Жуан
Но как?
Пусть верный рыцарь вызволит принцессу
Из каменной темницы, и возникнет
На смену сказке песня о свободе.
Анна
(качает головой)
Нельзя ли, чтобы тем кончалась сказка,
Что рыцарь возвращается обратно,
Поняв, что опоздал спасать принцессу?
Дон-Жуан
О нет! Такого в сказке не бывает!
Так может получиться только в жизни,
И то в ничтожной только.
Анна
Ничего мне
От вас не нужно.
Я вас не просила
Спасать меня, жалеть иль веселить.
Я ни на что не жалуюсь.
Дон-Жуан
О Анна,
А разве сам не вижу я?…
(Нежно.)
Глаза,
Когда-то гордые и огневые,
Теперь надели траур, погасили
Лучистые огни… А эти руки
Когда-то были нежными стеблями,-
Теперь они как из слоновой кости,
Как руки мученицы… Это тело…
Оно волною вольной изгибалось,
Теперь оно, как та кариатида,
Что вечно держит каменную тяжесть.
(Берет ее за руку.)
Любимая, стряхни же эту тяжесть!,
Разбей холодный камень!
Анна
(бессильно)
Не могу…
О, этот камень… он не только давит,
Он душу каменит… всего страшнее…
Усталость, словно каменная глыба…
Дон-Жуан
Нет, это только страшный сон под камнем!
Я разбужу тебя своей любовью!
(Жадно обнимает Анну, она склоняет голову к нему на плечо и рыдает.)
Ты плачешь? Эти слезы просят мести!
Слышно, как издали звенит ключ в замке, потом по лестнице слышны тяжелые уверенные шаги Командора.
Анна
Шаги Гонзаго! Дон-Жуан, бегите!
Дон-Жуан
Бежать? О нет! Теперь, когда я вправе Ему уже не уступать дороги…
Командор
(входит и видит Дон-Жуана)
Вы? Здесь?
Дон-Жуан
Я здесь, почтенный Командор!
Пришел благодарить вас за любезность,
Оказанную мне когда-то. Ныне
Я ровня вам. Известно ли вам это?
Командор молча обнажает свою шпагу, Дон-Жуан – свою, и оба вступают в поединок. Донна Анна вскрикивает.
Командор
(оглядываясь на нее)
Приказываю вам молчать!
В эту минуту Дон-Жуан вонзает шпагу ему в шею. Командор падает мертвым.
Дон-Жуан
Конец!
(Вытирает свою шпагу краем плаща Командора.)
Анна
(бросается к Дон-Жуану)
Что сделали вы?
Дон-Жуан
Только победил
Противника на честном поединке.
Анна
Но это не признают поединком.
Вы понесете кару за убийство.
Дон-Жуан
Мне это, право, все равно.
Анна
Но мне
Не все равно, чтоб люди называли
Меня двойной вдовою – и по мужу
И по любовнику.
Дон-Жуан
Но мы ведь с вами
Любовниками не были.
Анна
И это
Известно только нам. А кто поверит?
Я не хочу с позорною печатью
Изменницы нечестной и коварной
В гнезде осином этом оставаться.
Дон-Жуан
Бежим отсюда!
Анна
Вы с ума сошли!
Нести с собой в дорогу тяжкий камень?
Уйдите от меня, иначе криком
Я созову людей и всем скажу,
Что вы меня хотели обесчестить,
Предательски убивши командора,
Сеньора де Мендоза.
Дон-Жуан
Донна Анна,
Ужель вы это скажете?!
Анна
(твердо)
Скажу.
Дон-Жуан
А если я скажу, что вы моя
Любовница, что вместе мы убили?
Анна
Так не по-рыцарски?!
Дон-Жуан
А вы, сеньора?
Вы по-какому поступить хотите?
Анна
Я только защищаюсь. Если вы
Оставите мой дом сию минуту,
То я скажу, и все тому поверят,
Что ночью к нам разбойники проникли.
Дон-Жуан стоит в нерешительности.
Ну, что еще? Вам не о чем и думать!
Дон-Жуан молча удаляется через окно. Анна несколько минут глядит в окно, ожидая, пока он отдалится от дома. Потом хватает драгоценности из шкатулки, выбрасывает их в окно и начинает отчаянно кричать.
Разбой! Грабеж! Сюда! Спасите! Люди!
На ее крик сбегаются люди. Она падает как бы без чувств.
Кладбище в Мадриде. Памятники преимущественно из темного камня, строгий стиль. В стороне гранитная часовня старинной архитектуры. Ни цветов, ни растений. Холодный сухой зимний день. Донна Анна в глубоком трауре медленно проходит аллеей, неся в руках серебряный надгробный венок. За ней идет старая дуэнья. Обе подходят к могиле, на которой возвышается памятник Командору – большая статуя с командорским жезлом в правой руке, опирающаяся левой рукой на меч с развернутым над рукоятью меча свитком. Анна молча опускается на колени перед могилой, кладет венок к подножью статуи и, перебирая четки, шевелит губами.
Дуэнья
(дождавшись, пока Анна перебрала все четки)
Осмеливаюсь я просить сеньору
О разрешенье на одну минутку
Мне удалиться. Рядом, у ворот
Живут мои родные, я хотела
У них себе перчатки попросить.
Свои я, как на грех, забыла дома,
А холод лютый.