Антей
Нерисса, будет! Это голос горя,
И в этом я повинен. Извини!
(Целует ее, она прижимается к нему с видом обиженного ребенка.)
Любимая! Сокровище! Не дам,
Не дам тебя толпе на поруганье!
И к ней на оргию ты не пойдешь,-
Она понять не может, что такое
Святая оргия, служенье богу!
Нерисса
А ты бывал на оргиях?
Антей
Давно.
Еще подростком.
Здесь, в Коринфе, тайно
Гетерия певцов существовала:
Ведь римляне содружество любое
Считают преступленьем.
Нерисса
Что же, были
Те оргии пышны?
Антей
Представь себе:
В таких домах мы собирались часто,
Как этот мой…
Нерисса
(разочарованно)
Ах, так!…
Антей
У нас в кратерах
Вода торжествовала над вином.
Цветы у нас бывали лишь в ту пору,
Когда они цвели в садах и в поле,
Когда ж сходила в тартар Персефона,
Она все украшенья отнимала.
Нерисса
А оргии бывают без цветов?
Антей
У нас бывали, шумные какие!
Нерисса
Они же были тайными, сказал ты?
Так что же, буйство оргий не слыхали
Чужие со двора?
Антей
А разве можно
Услышать было, как сердца стучали,
И разве глаз горячее сиянье
Могло пройти сквозь каменные стены?
Нерисса
А ваши песни?
Антей
Вдохновеньем были
Они сильны,- не гулом голосов,
И в сдержанном вздыханье тихих струн
Угадывать могли мы ураганы,
Что бушевали у певца в душе.
А кудри буйные вились как тирсы,
Кричали взоры там: «Эвоэ Вакх!»
Когда б одна вода была в кратерах,
И то бы пьяными мы возвращались.
Хотел бы я, чтоб ты хоть раз попала
На нашу оргию! В святом безумстве
Ты в танце бы менадою зашлась.
Нерисса
Бывала я на оргиях не раз.
Антей
А все ж не на таких!
Нерисса
Зато на лучших.
Антей
Не может это быть.
Нерисса
Не знаю, право,
Какими были ваши, только те,
Которые ребенком я видала,
Как сон прекрасный были.
Антей
Преступленье
Водить детей на оргии такие!
Нерисса
Но мать моя должна была!
Антей
Я знаю…
Прости меня, сказал я, не подумав,
Я должен был бы знать, как тяжело
Танцовщицы-рабыни билось сердце,
Когда она единственную дочку,
Едва забывшую свои пеленки,
Вела на то позорище.
Нерисса
Об этом
Мне мама ничего не говорила.
Всегда на оргию я шла веселой,
Там лакомства я получала вдоволь,
Мне иногда игрушки доставались.
Ласкали все меня…
Антей
Не вспоминай!
Меня бросает в дрожь при мысли… Ясно,
Что ласки их бесстыдными все были,
А слово каждое дышало грязью!
Нерисса
Не знаю, я тогда не понимала
Ни взглядов грязных, ни бесстыдных слов,
Но красоту я знала и ребенком,
Мое сердечко от похвал дрожало,
Как струночка под плектроном на лире.
И мы вдвоем на возвышенье были -
Две радуги – большая с малой – вместе.
На ясной высоте. А покрывала,
Прозрачные и пестрые, мелькали,
Вились дугой средь облачков густых
Курений золотисто-ароматных.
Тогда казалось мне, что я танцую
На облаках небесных, а с земли
Ко мне цветы одни лишь долетают.
То гости нам наверх цветы бросали,
Теряя свой разгоряченный разум…
Антей
А в тех цветах невидимо таился
Холодный змей разврата и бесстыдства.
Нерисса
Я ж говорю, что я того не знала!
Антей
Зато теперь ты знаешь, что для римлян
Танцовщицы-рабыни означают,
И понимаешь, что с тобою было б,
Когда б ты выросла средь этих оргий,
Подобно матери твоей несчастной,
Погибшей, как разбитая игрушка,
Больной, покинутой, презренной всеми.
Нерисса
Тебя должна благодарить я, знаю.
Не бойся, этого я не забуду.
Антей
Я разве этого хочу, Нерисса?
Нерисса
Нет, нет, забыть я не имею права,
Что из меня ты сделал человека,
Из «маленькой танагрской обезьянки».
Антей
Оставь! Я не люблю речей подобных
И прозвища того я не терплю,
Что грубо римляне ребенку дали,
Прекрасной нежной девочке Эллады.
Их зависть разбирала: неуклюжи,
Грузны все римлянки, когда сравнить
С моею «ветроногою» Нериссой!
Нерисса
(задумчиво)
Зачем мне это?…
Антей
Что, моя родная?
Нерисса
Вот эта «ветроногость», как сказал ты…
Уж не танцовщица я больше.
Антей
Как?
Ужель тебя не радует, Нерисса,
Хвала моя, моих друзей сердечных?
И разве мало в нашем скромном доме
Сокровищем сокрытым быть, но ценным,
Таким, что даже цезарь не владеет?
Нерисса
«Сокровищем сокрытым»…
Так, признаться,
Тебя счастливее я уродилась,
«Сокровище сокрытое» ведь ты,
А я, Антей, не радуюсь, что лиры
Твоей не слышит свет широкий,- я лишь
И узкий круг твоих учеников.
Когда бы я могла, то я тебя бы
Поставила на пьедестал высокий,
Подобно Аполлону-Кифареду!
Пускай весь мир твои узнал бы песни,
Творимые тобой на пьедестале!