В одну из таких ночей две риги со спящими были окружены. Ворвались солдаты, и началась расправа. Били прикладами, ногами. Обезумевший народ бросился к воротам, но они были заперты.
Страшную весть о ночном нападении карательного отряда принес окровавленный брат Фили.
Мы помчались к имению — кто верхом, кто на телегах. Впереди Григорий с матросами. Я — с братом Фили, со своим братом Васькой. Ленька правит лошадью. Три винтовки у нас под соломой, у меня — наган. Сзади — Павел, Степка, Авдоня и недавно вернувшийся Костя Жила. Лошади мчат галопом. Решили объехать имение, дав крюк на гору. Что там происходит сейчас, никто хорошо не знает. Брат Фили говорит, что они с Филей спали в углу риги, когда нагрянул офицер Климов. Два фонаря ослепили одноглазого великана.
— Я крикнул, меня ударили, я упал, зарылся в солому. Брата связали, били, потом увели.
За полверсты от имения остановились. Едва занималась заря. Григорий оставил кое–кого караулить лошадей, а мы, пригнувшись, пошли за ним цепочкой. Сзади, за Ефимом Копытом, шла вторая цепь. Онз должна подойти к имению слева, перехватить дорогу на наше село.
Спустившись в глубокий лог, Григорий послал разведку. Неизвестно, сколько в имении солдат, где они. Может быть, тут где‑нибудь в овраге залегли и, выследив нас, поджидают за какой‑нибудь межой.
Шли яровым полем, кое–где виднелись брошенные мужиками телеги. Некоторые, не убежавшие в деревню, примкнули к нам, вооружившись кто чем мог. Скоро из разведки вернулся шустрый Костя Жила, побывав не только возле риг, но и в самом имении. Он узнал: в одной риге лежит несколько избитых мужиков, вторая рига, где находились женщины, открыта. Солдаты находятся в имении. Там же подводы, на них лежат связанные.
Из тумана выступает богатое имение, стоящая на отвесном берегу реки. От реки поднимается ч–едой пар.
Подходим все ближе и ближе, иногда, пригнувшись, перебегаем через межи. Вот видны обе риги, салотопни с трубами, а сквозь деревья — очертания приземистого дома.
Мы пересекли дорогу, ведущую в город, часть отряда спустилась к реке. Отряд Ефима обошел имение с другой стороны. Теперь оно в кольце.
— Бегом! — раздалось по цепи, и Григорий с матросами устремились к ригам.
Гумна, ометы прошлогодней и свежей соломы, машины, паровая молотилка… Вдруг из крайней риги выбежал солдат, глянул в нашу сторону и метнулся.
— Сто–ой! — крикнул Григорий.
На бегу вскинул винтовку, щелкнул затвором. Солдат обернулся и, увидев, что наперерез ему бежало еще несколько человек, взмахнул руками и упал возле риги.
— Встать! — толкнул его Григорий. — Ты кто?
— Ча–асово–ой, — еле выговорил он, вставая.
— Плохой ты часовой. Где отряд?
— Та–ам! — указал он на имение.
— Сколько всех?
— Убивать… не будете?
— На черта ты нужен. Говори!
Некоторые уже вошли в ригу и вывели пять человек, избитых и связанных. Вдруг с той стороны, где был Ефим Копыто, послышались выстрелы.
— Туда! — указал Григорий матросам, и они побежали в имение.
Солдат, видя, что его убивать не собираются, торопливо рассказал, что в имении осталось человек восемь, остальные — человек двадцать пять — ускакали с Климовым в наше село.
— Зачем? — спросил Григорий.
— Оружию от вас отнимать.
— Мы сами его принесли, — показал Григорий винтовку. — Есть убитые?
— Нет убитых. Избитые вон. Коих арестовали, в имении под охраной. В город везти хотят.
— За мной! — скомандовал Григорий.
В имении крик, лай собак, перестрелка. Стреляли из каменной салотопни. Между ней и отрядом Ефима — четыре подводы. Лошади привязаны к пряслам. На подводах связанными лежали арестованные. Они были между двух огней. Лошади метались, храпели.
— Заходи оттуда! — крикнул Ефим Григорию.
Мы окружили салотопню, залегли за дровами. Теперь стреляют и в нашу сторону.
— Сдава–айсь! — крикнул Григорий. — Бросай стреля–ать!
Едва он успед сказать это, как в окне мелькнуло бородатое лицо и оттуда грянул выстрел.
— Вот стерва, — испугался Григорий, прижавшись к дровам, — он так и смазать может. Взво–о-од… пли!
Камень, пыль, клочья соломы взлетели вверх. В салотопне послышался крик, ругань, потом выстрел. Тишина, и снова крик. Скоро настежь распахнулись ворота, и оттуда начали выбрасывать винтовки. В окне показалось лицо молодого солдата.
— Сдаемся!
— Выходи по одному.
— Фельдфебеля примайте.
Из ворот салотопни под руки ведут бородатого. Он еле идет, лицо в крови.