— Чо, поди, выгнал?
— Сама ушла… Не могу больше…
— Знаю, девка, все знаю… Кумуха-черемуха затрясла бы твово отца, — старуха тяжело вздохнула и замолчала.
В наступившей тишине весело потрескивали в печке дрова. Вдруг чугунок буйно расшумелся, забулькал.
— Раз пришла, бери ухват, а ты, Петька, наколи дров в избу и баню.
Вера с Петром весело переглянулись и взялись каждый за свое дело.
Завтракали молча. У бабки Дарьи только после пятого стакана густого горячего чая показались бисеринки пота на низком лбу. Утерев раскрасневшееся лицо, она сурово взглянула сначала на внучку, потом на Петра.
— Раз уж поп сдох, дык возьмите бумагу в сельсовете, что по закону женитесь… Знамо дело, у любви стыда не бывает, потому и упреждаю наперед, что без бумаги придете — выгоню, так и знайте… Свадьбу сыграем или в покров, или в михайлов день. Бог простит вас, у одного нет отца, у другой — матери. А мне уж по пути грешить, кумуха-черемуха с ним, с грехом-то.
После завтрака старуха долго стояла перед иконами, о чем-то упрашивала пресвятую деву-богородицу, Николу-чудотворца и еще каких-то божественных чинов. Помолившись, старуха сердито буркнула:
— Валите в сельсовет, а потом заверните домой. Дадут что, берите, не дадут, не надо — сами наживете, кумуха-черемуха обласкай вас.
Утром Петр зашел в контору.
Увидев его, Алексей Алганаич сердито мотнул головой и отчужденно посмотрел своими узкими пронзительными глазами.
— Ты что это кулаками размахался? — с едва заметным акцентом спросил Батыев.
Сидевший у двери Егор Лисин вскочил с табуретки.
— Мотри, шшанок, чо сделал! Не миновать те тюрьмы! Кулюган несчастный! — с визгом выпалил он, показывая на окровавленные усы и рубаху.
— Тише, товарищ Лисин, не надо волноваться. Давай спокойно разберемся, мы же мужчины, зачем кричать.
— Поневоле заревешь, когда всю морду расхлестал. Хошь бы было за что.
— Сядь, Егор Егорович, успокойся… Ну, товарищ Стрельцов, расскажи, что у вас произошло?
— Я бы его пальцем не тронул, но он нехорошим словом обозвал Веру Малышеву.
— Э, паря, брось трепаться! За отца мстишь… Докуда будешь казнить?.. Я не виноват в его смерти, а ты… всю дорогу грызешь меня… А теперь и до морды добрался, гад, ублюдок!
— Тише, тише, Егор Егорыч, нельзя оскорблять людей. Сядь, успокойся. Давайте мирно поговорим, по-артельски… Зачем заводить вражду между собой?
— Спробуй с этим кулюганом по добру, зашибет где-нибудь.
Лисин медленно поднялся и злобно взглянул на Петра.
— Ладно, стерплю ишо раз… ради памяти твово отца.
Он схватил фуражку и, не распрощавшись, вышел в коридор.
Батыев склонился над грубо сколоченным деревянным ящиком, заменявшим сейф, долго рылся в бумагах, а потом, отыскав нужную ему тетрадку, облегченно вздохнул.
— От тебя-то я не ожидал, Петро, такой выходки. Ты же ведь комсомолец, и вдруг связался с этим стариком, который, охмелев, наговорил неладное, — рассматривая тетрадь и кидая в сторону Стрельцова быстрые, проницательные взгляды, говорил Батыев.
— Понимаю, Алексей Алганаич. — Петр виновато посмотрел на председателя. — Надо же было так случиться.
— То-то же. Ладно, иди работать.
ГЛАВА IV
Бригада Петра Стрельцова получила на складе новенькие омулевые сети, и сейчас рыбаки собрались их красить. Краску приготовили сами по стародавнему поморскому рецепту — насобирали в тайге коренья бадана, просушили и прокипятили их в огромной чаше. Получился красновато-коричневый отвар.
— Ничо, в воде сети отполощутся, раз-другой попадут под ветер, станут розоватыми, — авторитетно заявил Илья Бадмаев, самый старый бригадир в артели.
— А вот я помню, отец в эту краску добавлял купоросу. Толковал тогдысь мне, что краска дольше продержится, правда или нет, дядя Илья?
— Правду баил мужик.
Недалеко от рыбаков колхозные плотники дружно стучали топорами. Угрюмый Елизар, насупив лохматые брови, саженью, сделанной из сучковатой березы, перемерял днище будущего катера и, размахивая руками, что-то горячо доказывал Батыеву.
Алексей Алганаич махнул рукой — дескать, делай, на то ты и мастер — и быстрыми шагами направился к рыбакам. Поздоровавшись, он отозвал в сторону бригадира.
— Не обрадую, Петро, тебя.
— Что такое?
— По рекомендации райкома Федора Бесфамильных направляют на работу в милицию.
— Они сдурели?! Какой же из Федьки милиционер?.. Молчун, девчонок и то боится… А в райкоме они не подумали, с кем план рыбодобычи выполнять?