Людвиг изучающе смотрел на Эду. Немного осунулся, бледен, щеки и подбородок заросли черной щетиной, а глаза беспокойно и лихорадочно блестят.
— Ничего, побреюсь, — пробормотал тот, заметив взгляд Людвика.
— А где ты был вчера? — не унимался Людвик. — Приходишь домой и даже минуты не посидишь, моментально исчезаешь куда-то…
— Где я мог быть? Конечно же, в «Деннице». Это мой любимый бар. И я соскучился по нему…
Людвик торопливо рассказал Эде о барышне Коциановой, об их коротком разговоре в поздний час. Не забыл он и того, что привлекательная соседка просила передать Эде привет и сказать, что она хотела бы познакомиться с ним поближе…
Но Эда не проявил ни малейшего интереса.
— Поверь, этих женщин я знаю. Много повидал их на своем веку. Когда боксировал, они мне шагу ступить не давали. Гонялись за мной так, что я прятался от них. У всех одно желание — завлечь в свои сети. Только мне этого не нужно.
— У нее изумительная грудь. Такую не часто увидишь, — поделился с ним Людвик.
— Теперь меня это не волнует. В женщинах меня привлекает нечто совсем иное, понимаешь, совсем иное: не физическая красота, а чувство, настоящее человеческое чувство…
— А твоя невеста ведь тоже красивая.
— Красивая. И не только красивая, но бесконечно милая, чуткая, внимательная. Она настолько заботлива и тактична, что даже не знаешь, как отблагодарить ее за доброту…
Людвик не понимал, к чему клонит Эда, но на уточнение уже не хватало времени. Оба торопились на работу. И без того из-за их беседы Эда не успел даже побриться.
Вечером Людвик пытался читать, но никак не мог сосредоточиться, и рассеянные, отрывочные мысли его витали неизвестно где. Сначала он просто ждал Эду, прислушивался к звукам, доносившимся из прихожей, как открывалась и закрывалась дверь, как кто-то проходил по коридору, но наконец воцарилась тишина.
Вдруг без стука открылась дверь и вошел инженер Дашек. Видно было, что он устал, дышит тяжело и шумно; вероятно, не работал лифт, и ему пришлось подниматься на четвертый этаж пешком. В руке пузатый портфель, похоже, очень тяжелый, потому что он поспешил поставить его на ближайший стул и сразу же с облегчением вздохнул.
— Как поживаете, сосед? — Дашек растянул в улыбке свои мясистые губы. — Совсем вас не встречаю, да и друга вашего…
— Да так, вертимся как белки в колесе, — неопределенно объяснил Людвик. — Утром и днем — работа, а вечером уже ни до чего.
— Что правда, то правда, — согласился инженер. — За последние дни я тоже ничего не успеваю.
Он продолжал стоять у того стула, на который водрузил свой увесистый портфель, и не собирался уходить, розовые щеки его ритмично раздувались, он все еще не мог отдышаться.
— Я хотел сообщить вам, сосед, что завтра у меня собирается небольшая компания, — наконец выдавил он из себя, и стала ясна причина его столь долгой задержки в этой комнате. — Разумеется, я приглашаю вас… вас и вашего друга. Ко мне придут мои друзья.
— Я не возражаю, — без особого энтузиазма согласился Людвик. Он представил себе, что это будет за ночь, когда через их комнату без конца будут сновать люди, хлопать дверью. — Только знаете, после работы хотелось бы отдохнуть спокойно…
— Ну-ну-ну! — удивился Дашек. — Рассуждаете, как старый больной пенсионер. Вы же молодой человек, который может гулять все ночи напролет…
— Вот и гуляйте, — чуть слышно пробормотал Людвик.
— Сразу видно, что вы провинциал, — съязвил инженер. — Вы должны понимать, что находитесь в столице, а здесь жизнь продолжается и ночью. Поймите, наша жизнь такая короткая…
— Я не могу привыкнуть.
— Бросьте, — усмехнулся инженер и взял свой пузатый портфель. — Пора бы понять, что бесполезно искать покой в этом беспокойном мире. Все недолговечно, все преходяще. Надо жить, пока живется.
И пошел в свою комнату.
Людвик не стал спорить. Он знал одно: завтра наверняка его ждет бессонная ночь. Он к этому уже, пожалуй, привык.
— Если вы не против, я взял бы у вас несколько стульев, — добавил инженер Дашек, прежде чем закрыть дверь.
— Пожалуйста, — недовольно проронил Людвик.
Ему больше не хотелось ждать Эду. Лучше сейчас же лечь спать, чтобы выспаться хоть сегодня. В соседней комнате еще долго расхаживал инженер Дашек, передвигая мебель, — вероятно, готовился к завтрашнему приему.
Людвик спал беспокойно. Его часто будили неприятные сны. Вот он ходит по улицам своего города и слышит, как его называют чужаком, предателем за то, что в трудное время он покинул свою семью. Или снилось, что сидит он в каменном подвале с окном, забранным решеткой, за окном человек — черный человек на фоне яркого света смотрит сверху вниз, не спуская с него глаз.