Сколько ей лет? Наверно, она тоже не так уж молода, если пять лет назад окончила университет. Не меньше двадцати семи, а может, и чуть побольше…
У нее красивый выпуклый лоб, маленькое лицо с умными живыми глазами, и зрачки то чуть заметные, то огромные, в зависимости от настроения.
Обычно Анико старательно поддерживала разговор, иногда ей это удавалось, иногда нет, и тогда она пользовалась банальными, привычными штампами. Но это пустяки, на это никто не обращал внимания, все сглаживала ее детская, наивная улыбка.
Ведь именно Анико создала такую приятную для него атмосферу в Будапеште, в ней была причина прелести этих дней. Если он переоценивает ее роль в спокойном и успешном течении переговоров, то любой может подтвердить, что всюду, где она появлялась, воцарялось душевное спокойствие, лица присутствующих светлели, и она невольно становилась центром внимания. Но если он ожидает от нее чего-то большего, если питает в глубине души какие-то надежды, то определенно это его ошибка, ослепление, ожидание чуда.
«Жизнь иногда подобна плохому роману», — сказал однажды Нейтек во время какой-то вечеринки в объединении, уже сильно подвыпивший, глядя на него отсутствующим взглядом приторно ласковых глаз.
Это изречение он явно не сам придумал, вероятно, где-то от кого-то слышал и с удовольствием повторял, но звучало оно довольно остроумно и что-то в нем было. Жизнь иногда, хочешь не хочешь, похожа на роман, но часто бывает намного интереснее и удивительнее, чем самый лучший из них.
Хотя бы такой персонаж, как этот Нейтек. Вдруг он ни с того ни с сего всплывал в памяти и бесцеремонно занимал все мысли, беспокоил и надоедал, от него никак не удавалось отделаться. Возникал он в такие моменты, когда меньше всего Бендл думал о нем, — чтобы опять напомнить о себе, о вчерашнем дне, навязчиво пытаясь испортить сегодняшний.
И сейчас вот опять откуда-то из глубины памяти вынырнуло воспоминание о том, как Нейтек стоял перед ним и настойчиво, с невинно-слащавой улыбкой спрашивал:
— Слушай, Бендл, по всей видимости, ты знаешь о нашем объединении куда больше, чем другие… Я удивляюсь, почему ты не заглядываешь в будущее… Почему ты не заботишься о дальнейшей своей карьере?
— Зачем? — удивился тогда Бендл. — У меня и так работы выше головы, и забот тоже. Зачем еще взваливать новые? А должность меня вполне устраивает. Стараюсь свои обязанности выполнять как можно лучше.
— Подожди, ты меня не понял. Я думаю о нашем старике, о том, что он того и гляди уйдет на пенсию… Ты бы мог занять его место…
— Я? Что это тебе взбрело в голову! Нет, меня это совсем не волнует. Тут другие этим интересуются.
Только позже до Бендла дошло, что одним из претендентов, а может быть, самым главным, был как раз сам Нейтек. Поэтому он и задавал наводящие вопросы, поэтому так осторожно прощупывал его…
Вдруг показалось, что пошел дождь, затих уличный шум, город приготовился ко сну.
Да нет, никакого дождя нет, это машины поливают тротуары, мостовые и зеленый газон посреди улицы.
Освежающие веера воды как будто смывают не только пыль, но и всю усталость прожитого дня, приносят хоть некоторое облегчение.
Утром Бендл чуть не проспал.
Когда спустился к завтраку, торопясь на совещание, портье передал ему телеграмму и сказал, что не хотели будить его ночью. Бендл прямо в вестибюле с волнением несколько раз подряд прочитал:
УСКОРЬ ПЕРЕГОВОРЫ СВЯЗИ НОВОЙ СИТУАЦИЕЙ ОБЪЕДИНЕНИИ = НЕЙТЕК
4
Председатель комиссии Домокош устроил обед в честь своего партнера из Праги.
Обед, можно сказать, был прощальный, потому что сам Домокош в тот же день уезжал на переговоры в Софию и потому что в течение двух, самое большее трех дней комиссия должна была уже представить итоги переговоров.
На обеде присутствовали: гость, хозяин, его заместитель Шимон, который должен вести заключительную стадию переговоров в отсутствие Домокоша, представитель министерства внешней торговли и, разумеется, незаменимая Анико. Как обычно, единственная женщина.
Домокош всех их усадил в служебную машину и отвез сразу же после заседания в клуб журналистов. В заранее заказанном кабинете их ждал накрытый стол, украшенный цветами. Здесь все было в народном стиле: вдоль стен стояли витрины с вышивками, над ними висели разрисованные керамические фигурки и тарелки.
Сразу же, после первой рюмки, установилась непринужденная атмосфера, у всех было хорошее настроение. Первым слово взял хозяин, который все время поддерживал беседу на должном уровне. Он рассказывал о своих поездках в Словакию и Чехию, о посещении Праги, шутил, смеялся, пытался даже говорить по-чешски и совсем сносно вдруг запел народную словацкую песню.