Завтра? Завтра он уже будет весело шагать по Праге.
А не идет ли и в Праге дождь?
Бендл вернулся из гаража и застал в холле гостиницы тетю Лауру. Он узнал ее издали, хотя на ней была совсем обыкновенная фетровая шляпка, похожая на каску, а не та, соломенная, с букетиком бархатных цветов, лицо ее на этот раз выглядело еще круглее, еще добродушнее.
— Я уже целый час тебя жду, — упрекнула она его с нарочитой строгостью. — И вчера вечером тоже сюда приходила, но не дождалась.
— Я сегодня уезжаю. Времени в обрез…
— Ты опять раздражен, — сказала тетя с укором. — Если все начнут так дергаться, весь свет превратится в cvokhaus[8]. Этого ты добиваешься?! Будто бог весть как важно, поедешь ты сегодня или завтра. Садись, отложи все спокойно на завтра и закажи кофе с коньяком. Чувствуешь, какое сегодня с самого утра низкое атмосферное давление?
Он послушно заказал кофе и коньяк и уселся в кресло напротив нее.
— Вы правы, тетя, — признался он, — час, другой — большого значения не имеет.
Тетя закурила свою любимую «Фечке» и внимательно посмотрела на него сероватыми, словно выцветшими глазами.
— Что ты делал все это время, пока мы с тобой не виделись?
— Бегал, тетя, бегал с места на место… сплошная беготня.
— Ну и ну, этот твой образ жизни мне как-то не по душе.
— Понимаю, — сказал он подавленно, — но я иначе не умею и не могу.
— А что, если тебе сменить профессию? Приискать, пока еще не поздно, что-нибудь спокойнее? Что-нибудь вроде должности лесничего или библиотекаря? Что ты на это скажешь? Иначе в один прекрасный день, из-за этой гонки, будет у тебя инфаркт…
— Поздно, тетя, в моем возрасте не меняют профессию.
— В каком это ты таком возрасте? И что же тогда говорить тем, кому скоро стукнет восемьдесят? Никому об этом ни слова, но мне уже в нынешнем году исполнится восемьдесят… Вот это да! А ты совсем еще молодой человек, понимаешь? Молодой, надо только собраться с силами, не сутулиться и немножко поухаживать за девушками.
И засмеялась так заразительно, что и он не удержался от смеха.
— Этого я не могу себе позволить, тетя, ведь я же все-таки женат, у меня семья.
— Знаю, знаю, — закивала тетя. — Раз ты так считаешь, дело твое. — Тетя докурила, допила кофе и коньяк и спросила прямо: — Что же хорошего ты купил своим, если уж так много о них думаешь?
— Еще ничего… — признался он. — Я как раз собирался посмотреть что-нибудь в магазинах.
Тетя сразу оживилась, встала с кресла, взяла зонтик и направилась к выходу.
— Так идем, — приказала она, — все, что надо, купим на рынке.
— У меня здесь машина. Можно подъехать.
— Вот еще, — засмеялась она. — На трамвае быстрей.
По дороге она говорила о том, как важно, чтобы дома, когда приходишь вечером усталый после работы, был покой, чтобы можно было забыть обо всех дневных хлопотах, отдохнуть в кругу семьи и окунуться в ее заботы.
— Но ведь вы живете одна? — прервал он ее неуместным вопросом. — задумался в этот момент о чем-то другом и брякнул первое, что пришло в голову.
— Во-первых, я не живу одна, понятно? — сказала тетя, слегка повысив голос. — У меня везде знакомые и друзья, куда бы я ни пришла, всюду. И соседей много, если что-нибудь понадобится, они с удовольствием помогут. Только вот все время грохают дверьми… И это меня раздражает…
Какая же она обидчивая, улыбнувшись, подумал Бендл.
— Я просто хотел узнать, как вы проводите время вечерами.
— Спокойно, — сказала она. — Всегда спокойно… Заварю себе чаю, усядусь поудобнее в кресло, вытяну ноги, курю и решаю кроссворды или слушаю музыку… по радио. У меня есть и пластинки. Чего еще надо?
— И никогда вам не бывает скучно?
— Нет, никогда. Видишь ли, если человек привыкнет сам к себе, научится выносить свое обременительное присутствие, то потом уже никогда не скучает и ему не бывает грустно…
Рынок оказался огромным сводчатым залом, похожим на ангар или гараж для пожарных машин. Всюду магазинчики, палатки, киоски, маленькие и большие, государственные, кооперативные и частные, с прекрасными товарами: фрукты и овощи, мясо и копчености — в общем, все что душе угодно. Яблоки такие, что глядишь на них, и сердце радуется — отборные, блестящие, а редиска так отмыта, будто, и в земле-то никогда не росла; всюду невероятная чистота, и все ее поддерживают.
По рынку можно бродить с утра до вечера — найдется на что посмотреть, чем полюбоваться. Тетя знала, куда идти, что и где купить, она обежала несколько магазинчиков, пока Бендл стоял поодаль, поговорила с продавцами на своем торопливом венгерском, и за считанные минуты сумка оказалась наполненной покупками.