Уходил он на работу еще более утомленным, чем был накануне вечером.
Злополучное событие нарушило спокойное течение жизни проектного бюро. Однажды утром к ним вошли двое в штатском и арестовали одного сотрудника — Кнотека из Градца Кралова, человека скромного и ничем не примечательного, он всегда держался в стороне и менее всего мог вызвать подозрение. Его без лишних слов попросили показать удостоверение и, когда он это сделал, спокойно предложили следовать за ними. Его арест, разумеется, вызвал самые различные толки: одни говорили, что он связан с нелегальной группой, другие — что он работал в тайной типографии и тому подобное, но все это были выдумки, плоды досужих умов.
Шел тысяча девятьсот тридцать девятый год. С начала немецкой оккупации Чехословакии и создания протектората «Чехия и Моравия» прошло всего лишь несколько месяцев. Всем было известно, что гестапо усердствовало, оно разматывало клубок за клубком, и аресты чешских граждан стали его повседневной работой. Но человек не осознает грозящей опасности, пока она представляется ему далекой, пока не приблизится к нему на расстояние шага, пока он не ощутит ее смертоносного дыхания.
Людвик невольно вспомнил, как однажды Эда принес домой газету и вслух прочитал имена тех, кто был казнен накануне.
— Я не могу больше так жить! — в отчаянии крикнул он, затем яростно скомкал газеты и швырнул на пол. — Ведь эти люди никому не сделали ничего плохого, они хотели, так же как и мы, по-человечески жить, и за это их казнят. Есть совесть у людей? Всюду беззаконие, насилие! В городе коричневая чума, она несет всем нам ужас и беду. А мы должны жить и делать вид, что все в полном порядке: ходить на работу, сидеть за пивом, каждое утро вовремя вставать, бриться, улыбаться как ни в чем не бывало…
— Надо же как-то жить, — робко возразил Людвик.
— А мне надоело жить на коленях! — кричал Эда. — Гнуть спину, прятаться, словно это не наша земля, словно она нам не принадлежит…
Когда Людвик рассказал ему, что у них в бюро арестовали Кнотека, Эда только пожал плечами и с грустью промолвил:
— Это может случиться с каждым из нас. На кого укажет черный перст смерти, тот выбывает из игры…
Однажды вечером, когда Людвик, как обычно, после сверхурочной работы вернулся домой, к нему приковыляла старуха хозяйка и с лукавой усмешкой сообщила:
— Вас хотел видеть пан Лишка, но ждать он не мог. Так я дала ему ваш рабочий телефон, и он обещал завтра вам позвонить. Еще просил передать привет…
Вести личные переговоры по телефону запрещалось; единственный телефонный аппарат стоял у начальника, и тот берег его только для служебных целей. И все же он подозвал Людвика к аппарату — может, потому, что был обеденный перерыв, а может, потому, что все еще были потрясены арестом Кнотека и начальник за эти дни смягчился, уже не держался с людьми так высокомерно и сухо, как раньше.
— Что с тобой? — услышал Людвик звонкий голос дяди. — Я думал, ты встречаешься с Машей, а она говорит, что ничего о тебе не знает. Сейчас мы сидим «У Тлапака». Было бы прекрасно, если бы ты забежал сюда ненадолго…
— Я не могу, — заикаясь ответил Людвик. — Не могу уйти с работы…
— Вот уж удивляюсь, — возразил дядя. — Я бы с такой службы давно сбежал. Сейчас большой спрос на рабочую силу…
— Я знаю, — нетерпеливо бросил Людвик: он ждал, когда же дядя наконец положит трубку.
— Послушай, — заговорил дядя уже по существу. — Завтра мы едем в Сенограбы. Если хочешь, присоединяйся к нам…
— Я бы рад, — облегченно вздохнул Людвик. — Только я поздно кончаю работу.
— Это неважно. Вечером встретишь Машу у театра, и вы приедете вместе. Маша знает, каким поездом ехать, где выходить, куда идти. Договорились?
— Договорились.
Он и в самом деле охотно принял приглашение: поездка за город, пусть хоть на день, оживила бы его скучную, однообразную жизнь. Да и поедет он не один, а с Машей, которая относится к нему с нескрываемой нежностью. С ней будет приятно. Главное, теперь не придется идти в ее маленькую комнатку в мансарде, где вдоль стен, разделенные узким проходом, стоят две кровати.
Людвик мысленно уже готовился к поездке, он думал, как и что надо сделать, как отпроситься у начальника пораньше, иначе он опоздает к концу представления, воображал, как они побегут с Машей на поезд, в общем, он мечтал…
Но мечтам этим не суждено было сбыться.
Вечером он нашел на столе письмо от мамы. Она упрекала его за то, что он давно не приезжал домой, сообщала, что дедушка тяжело болен и что, если Людвик не приедет в это воскресенье, она никогда не простит ему.