В самом характере инженера как бы воплотился дух его дерзкой идеи. Если бы в начале работ кто–нибудь снабдил его шагомером, то к их завершению набежавший на приборе километраж поразил бы, вероятно, даже самого Шарля Перу, знаменитого кругосветного путешественника. За время строительства Берцеллиус сносил три пары крепчайших горных ботинок, и ни разу не пожаловался на усталость. Легкий, неутомимый, он мог находиться на площадке хоть сутки напролет, кого надо — ободрить, кого надо — поругать, лично поучаствовать в монтаже какого–нибудь особенно сложного узла, перекинуться байкой–другой с рабочими, угостить их привезенным из городка пивом, и все это — с самым заразительным энтузиазмом, несмотря на возраст и проблемы с мочевым пузырем. Рабочие шутили, что для тоннеля в Шамони-Мон-Блан не нужна никакая машина — дайте шефу кирку, и он все сделает сам.
Мать так не любит свое новорожденное дитя, как Берцеллиус любил «Антипод». Он растил его с «пеленок», с того первого, наспех сделанного чертежа, который явился на свет теплой летней ночью 1927‑го, в пору, когда сам Берцеллиус был еще никому не известным сотрудником Цюрихского университета. Инженер хранил этот набросок, как реликвию, всюду носил его с собой в нагрудном кармане и иногда бережно доставал, чтобы вспомнить, с чего все начиналось. Чертеж истерся от частого употребления, едва держался на сгибах, но все еще хранил след того внезапного июльского озарения. Оно пришло к Берцеллиусу после череды знаменательных экспериментов с кротом, опыта, ставшего отправной точкой его научной карьеры. Работая над моделью новой землеройной машины, он изучал манеру этого трудолюбивого животного, стараясь понять, как именно оно умудряется проделывать под землей такие длинные и прочные тоннели. Инженер плотно набивал специальный рентгеновский ящик землей, запускал туда крота и наблюдал за движением его мышц и скелета. Крот тотчас принимался за дело, быстро–быстро разрывая землю передними лапами, вминая ее круговым движением холки в стенки норы и отталкиваясь задними, отчего его тело с силой продвигалось вперед. Однажды, когда ассистентка фройляйн Зинц прыснула со смеху, потешаясь над проделками маленького трудяги, Берцеллиус, наконец, понял, как претворить физиологию в механику: схватив огрызок карандаша, он набросал очертания будущего подземного судна. Так забавная возня садового зверька в рентгеновском ящике годы спустя и легла в основу действия «Антипода».
Функцию передних, роющих лап животного выполнял расположенный в носовой части машины мощный твердосплавный бур, способный дробить и перемалывать самые прочные виды горных пород. Вращение кротовых холки и плеч имитировал находившийся в средней части подвижный шнек, который вдавливал измельченный грунт в стенки тоннеля и тем самым как бы цементировал их, предохраняя от обрушения. Наконец, роль задних, толкающих лап играл помещенный в хвостовой части гидравлический «плавник», упиравшийся в стенки и приводивший машину в движение. Таким образом, «Антипод» ввинчивался в горную толщу и оставлял за собой широкий ровный проход, по которому в дальнейшем мог пролечь автобан или железнодорожное полотно. Экипаж машины составлял три человека, на борту находился небольшой спальный отсек, душевое отделение, запас сжиженного кислорода и даже миниатюрная библиотека на сто томов — все для продолжительной автономной работы под землей. Это был настоящий подземный корабль, способный совершать многокилометровые «плавания», и притом на такой глубине, о которой раньше нельзя было и подумать.
Долгожданное облечение эфемерной цюрихской мечты в стальную плоть и приводило Берцеллиуса в то праздничное возбуждение, над которым посмеивались рабочие. Летели снежные брызги, голову кружило от горного воздуха, звучала вокруг немецкая, французская и итальянская речь, ремингтонистка фрау Бредель с тремя темпераментными бородавками на лбу бодро отстукивала приказы по лагерю, а инженер, метавшийся между строительной площадкой и конторой Компании, на радостях забывал, где он — в городе или на склоне Эдельберга, в царстве солнечного света, или уже под землей.
Площадку ежедневно посещали сотни туристов. Граньер принадлежал к числу популярных горнолыжных курортов, и даже в летнее время здесь была тьма иностранцев, приезжавших любоваться альпийскими видами со склонов горы Мон Фьер, куда вела современная канатная дорога, и предаваться дорогостоящему безделью в фешенебельных отелях на авеню Октодюр, главной туристической артерии города. В последние месяцы «Антипод» затмил собой даже такие извечные граньерские достопримечательности, как церковь Сен—Жак с чудесным средневековым колоколом и «башню Гальбы», остатки римского укрепления второго века, где великий полководец, по преданию, принимал послов покорившихся ему кельтских племен. Фуникулера на склоне Эдельберга не было, наверх вела только накатанная грузовиками крутая петляющая дорога, и любопытные преодолевали почти трехсотметровый подъем, чтобы посмотреть на железное чудо. Среди туристов было много американцев и англичан, и Берцеллиус, бегло говоривший по–английски, с гордостью проводил для них экскурсию. Приезжал даже испанский диктатор Авельянеда, плотный коротконогий человечек в сопровождении двенадцати рослых guardia negro в вороных мундирах, с уважением осмотрел «Антипод» и сказал, что не прочь использовать эту штуковину у себя в Пиренеях.