Ночью долину реки Дранс–де–Ферре, на которой расположен Граньер, огласил странный сдавленный грохот, донесшийся со стороны Эдельберга, подхваченный мощным альпийским эхом и смолкший в мшистых излучинах окрестных ущелий. Грохот походил на взрыв, и остаток ночи разбуженные жители городка провели в догадках о его причине. Одни приняли его за гул снежной лавины, другие — за отзвук горного обвала (скалы на северо–восточном склоне Мон Вьержа давно были ненадежны), третьи предположили, что это лишь рокот далекой грозы. Правда открылась лишь на следующий день, когда обнаружилось исчезновение сначала «Антипода», а затем и его создателя, бывшего пациента психиатрической клиники инженера Берцеллиуса.
Обращенное в стук ротационных машин и грозное крещендо тысячи «Ремингтонов», эхо граньерского взрыва гулко прокатилось по всей стране. Целый месяц о катастрофе взахлеб писали все швейцарские издания, и только ленивый журналист не затачивал об эту тему свое перо. «Le Matin» потребовала от правительства ужесточить правила содержания психических больных, по мнению газеты, слишком гуманные, а «Zürcher Zeitung» назвала гору Эдельберг «гигантским надгробием человеческому безумию», символом трагедии, которая послужит обществу достойным уроком. Швейцарская тоннельная компания подсчитывала убытки: несостоявшийся флагман их подземного флота так и не доплыл до переплавки. Своды тоннеля, проделанного «Антиподом», обвалились при взрыве, и останки машины и ее создателя навсегда остались замурованными в недрах горы. Шестнадцатого мая в своем кабинете застрелился Ферже. Его обнаружили сидящим в кресле — голова директора покоилась на столе, на забрызганном кровью и мозгом плане тоннеля в Шамони-Мон-Блан, в страну галлов и сыра пармезан, бургундских вин и Эйфелевой башни, словом, в другой мир, куда из Граньера вела дорога через Мартиньи, Триан и Валорсин. На стене висела уменьшенная копия плаката с белозубым рабочим, обещавшим сделать швейцарские горы как швейцарский сыр.
Эта смерть еще больше раззадорила журналистов, но уже восемнадцатого мая ремингтонная буря резко сменила свое направление. О Берцеллиусе и Ферже просто забыли, когда выяснилось, что Майерс, глава Комитета по техническому контролю, тот самый, что годом ранее похоронил проект «Антипод», работал на немецкую разведку. Накануне Федеральная полиция, бупо, раскрыла целую сеть немецкой агентуры, раскинувшуюся по всей стране, от равнинного Базеля до высокогорного Тичино. Незримые нити шпионской сети тянулись к главе Комитета по техническому контролю.
Швейцарское общество было близко к обмороку. Состоявшийся летом судебный процесс привлек к себе больше внимания, чем знаменитое дело анархиста Луккени, убийцы Елизаветы Баварской. К началу осени вина чиновника была полностью доказана, и двенадцатого сентября Верховный суд в Лозанне приговорил Майерса к пожизненному заключению с отбыванием срока в федеральной тюрьме Ленцбурга. Во время оглашения приговора Майерс был абсолютно невозмутим и снисходительно улыбался, после же, когда ему предоставили слово, добродушно заметил, что Ленцбург — отличное место и что там он как следует выспится после долгой работы. «Оттуда ведь и до Германии недалеко» — подмигнув журналистам, как бы невзначай пошутил Майерс перед тем, как шагнуть наружу, туда, где, едва сдерживаемая оцеплением, ждала его многотысячная разгневанная толпа.
Никто не придал значения этой шутке, и, как вскоре выяснилось, зря. На следующий день недалеко от Лозанны, в небольшой роще за Шардоном, на полицейский фургон, перевозивший Майерса в Ленцбург, напала группа неизвестных. Обезоружив и связав полицейских, налетчики освободили осужденного, пересадили его в бежевый DKW и, обдав незадачливых конвоиров сизым выхлопным облаком, двинулись на юго–запад, в сторону шоссе на Бур-Сен-Пьер и Аосту. Далеко уйти им, однако, не дали. Проезжавший через рощу Кристиан Жюра, продавец сукна из Шардона, увидел связанных полицейских и освободил их, и уже через несколько минут была организована погоня, к которой подключилась полиция соседнего Мартиньи. Настичь беглецов удалось лишь на итальянской границе. Бросив машину в топком снегу, они взбирались на перевал, с явным намереньем покинуть страну. Завязалась перестрелка. Бупо открыла по отступавшим огонь, с юга, со стороны заставы, наперерез им бросились бойцы пограничной службы. Дело клонилось к поимке, но в тот самый момент, когда Майерс и его приспешники были почти отрезаны от спасительного леса, откуда–то сверху, с перевала, хрястнув, застучал яростный пулемет, вынудивший полицию спрятаться за DKW, а пограничников залечь в придорожной канаве. Отстреливаясь, беглецы скрылись в лесу, оставив по себе лишь эхо выстрелов, кровь на снегу и два трупа — горбоносого верзилу в черном берете, с зажатым в мертвой руке чешским пистолетом CZ образца двадцать четвертого года, и замершего лицом вниз безоружного долговязого щеголя в темно–оливковом хомбурге. Майерса среди них не оказалось.