Уездный суд помещался в затейливо разукрашенном под мавританский стиль доме купца Севастьянова. Здание напоминало больше богатую дачу или театр. С одной стороны окна его выходили на Главную улицу и из них виден был екатерининский собор, с другой на большой городской пруд.
Федя несколько раз прошёлся по плотине, посидел на бульваре, — и только тогда решился войти в здание суда.
Кто-то указал ему канцелярию.
Это была большая комната. На белёных стенах висели два царских портрета. За столом сидело до десятка людей. Все они писали. Слышался скрип перьев.
Федя подошёл к ближайшему писцу и спросил, где он может видеть судью. Писец, не поднимая глаз от бумаги, ткнул пером в противоположную от выхода дверь. Федя пошёл. Вслед ему явственно раздалось:
— Это что за птица?
— Верно, на службу. Всякую дрянь принимают.
Судья, маленький, круглый человечек, с животом, выпирающим из вицмундира, принял неласково. Много разговаривать он не стал, а позвал какого-то служащего в сером пальто и, указав движением бровей на Федю, небрежно бросил:
— Возьмите его к себе… Покажите, что надо.
Служащий в сером пальто показал место за столом и отошёл. Федю сейчас же окружили писцы.
— Вам как фамилия будет?
— Где вы обучались?
Узнав, что Федя приехал из Перми, они стали расспрашивать о губернских новостях, о том, скоро ли в Екатеринбург приедет губернатор. Федя отвечал и в то же время приглядывался к своим новым сослуживцам.
Занимались не очень усердно: разговаривали, переходили с места на место. Писец с веснущатым лицом и с пером в зубах подбежал к шкафу, вытащил из него какое-то дело, заглянул в него и снова швырнул в шкаф. Это заметил служащий с необыкновенно длинными ногами и в кургузом сюртуке. Он подошёл к веснущатому, плюнул на ладонь и ударил его по макушке. Обиженный схватил за волосы обидчика и притянул к полу.
— Отпусти, чёрт! — завопил тот.
Писцы засмеялись. Откуда-то выбежал новый служащий.
— Ты куда? — спросили его.
— Хапать! — ответил за него тот, что был в пальто.
В канцелярию ввели арестанта в сером халате. Высокий, с землистым лицом и ввалившимися щеками, он ежеминутно кашлял и дышал тяжело. Подойдя к столу, он обратился к столоначальнику:
— Ваше благородие, сделайте милость… в больницу бы мне. Шибко не могу.
Тот даже головы не поднял.
— Кровью харкаю, ваше благородие. Ради господа… до срока не дотянуть.
— Что тебе нужно? — с досадой спросил столоначальник.
— В больницу бы мне… Мочи нет. Кровью хар…
— Какая больница? Оставь, братец, некогда мне с тобой. Без больницы обойдёшься.
И он снова углубился в работу. Арестант посмотрел на него, шевельнул серыми губами и, закашлявшись, отошёл.
— Говорил — зря идёшь, не слушал… — вполголоса сказал конвойный и увёл арестанта.
За столом напротив сидел немолодой человек, в горнозаводском сюртуке, корявый, небритый, с плутоватыми глазами. Над переносьем у него торчали очки с грязными стёклами, в медной оправе.
Он то и дело поглядывал на Федю из-под очков, наклоняясь всем корпусом то вправо, то влево, ежеминутно сморкался на пол, затыкая пальцем одну ноздрю. Писал он старательно, склонив голову к левому плечу и высунувши язык.
Боясь рассмеяться, Федя отвёл от странного служащего глаза и увидел веснущатого уже в дверях рядом с бедно одетой женщиной. Она отсчитывала на ладони медные деньги и передавала их веснущатому.
— Ишь, собака! Много ли дала? — спросил его служащий в горнозаводском сюртуке.
— Молчи, корявая рожа!
— Будь ты проклят, пёс.
Снова подскочил длинноногий и стукнул «корявую рожу» по голове линейкой.
Тот плюнул ему в лицо.
Веснущатый подошёл к Феде и попросил папироску. Федя дал. Пошли курить. Курили внизу под лестницей. Там уже стояло несколько человек, они громко разговаривали, дымя папиросами. Веснущатый рассказал Феде, что в суде три столоначальника и один из них — любимец судьи, что штатных писцов шесть, а тринадцать — вольнонаёмных, что средств на канцелярию отпускается очень мало и поэтому многие писцы получают всего три рубля жалованья. Новички, оказалось, служили по два месяца даром.
В этот день Федя переписывал какую-то длинную бумагу и, несмотря на все усилия, не понял её содержания. Делал ошибки и, краснея, соскабливал буквы.
«Уездный суд покорнейше просит и имеет честь донести…» Что «донести»? Куда донести?
Федя и не подозревал, что есть такое слово.