Сын хотел было лечь в землянке, но Иван сказал:
— Разведи-ка костер побольше. Прогорит, песок нагреется, парус постелем и здесь будем спать. Как на печке. А в землянке сыро и душно.
— Вонько там, — поддакнул Костюха, — это уж точно. — Сидел колченогий возле костра и рисовал палочкой на песке какие-то цифры.
— Колдуешь никак? — поинтересовался Иван.
— Да нет, прикидываю, сколько на кило тешуи надо, — мечтательно отозвался Костюха. — Товарищ из кооперации говорил, что на сто грамм ее надо четыреста уклеек… А сколько же чехони надо? Вот и считаю, на кило-то сколько надо… За тридцатку-то попыхтишь!
— А ты думал! — Иван усмехнулся. — Вовсе зря ты, Константин, за это взялся… Нестоящее дело.
— Так ведь председатель просил. Как откажешь?
— Вот смотрю на тебя и думаю: до чего же ты неуделанный весь, — Иван достал уголек из костра, прикурил. — Давеча на какое позорище себя выставил.
— Поверишь, нет, а ведь я все как лучше хочу. Приноравливаюсь, прицеливаюсь, хвать — все наоборот, — Костюха сокрушенно вздохнул, принялся разравнивать песок. — А вот сны мне зато хорошие снятся… Будто сильный я, красивый. И дом у меня лучше всех в Мурзихе, и жена как пава… А проснешься — слезать с печки не хочется.
— Несуразное ты чего-то несешь, — отодвигаясь подальше от пахнувшего жаром костра, сказал Иван. — Вовсе несуразное. А ну-ка все мы легли бы да сны глядели? Что тогда? Кто бы рыбу ловил, землю пахал, на заводе работал? Вот то-то и оно… А к работе сызмальства приучаться надо. Ты думаешь, зачем я Серегу сюда взял? Матерный лай слушать или комаров кормить?
— Да это я все знаю, Иван Сергеевич. — Костюха принялся пересыпать песок из ладони в ладонь.
— Знаешь, а не делаешь. Это саботаж называется. Не зря тебе, видно, кличку-то Саботажник дали!
— Вот и нет! — Костюха оживился, заерзал на песке. — Вовсе зря. Язык-то без кости… А получилось это опять же от моей сговорчивости. А ты или не знаешь? Хотя да, ты же в это время на действительной был. Постой, дай бог памяти, когда же это? — Он задрал лицо, закрыл глаза и принялся шептать, загибая пальцы: — Ну да, точно, в тридцатом году это было… Сплошная коллективизация шла…
А произошло тогда вот что.
В ту пору как раз в Мурзиху приехал уполномоченный. Собрал приезжий правление и речь держит. Кончил говорить, отпустил народ и спрашивает председателя:
— Небось у вас и саботажники есть? А?
Председатель отвечает:
— Нет, не слыхивал.
— Да как же так — нет? В других местах есть, и у вас должны быть.
Мнется председатель, свое твердит:
— Да ведь надо поглядеть… Может, и есть.
— Вот что, председатель, — сказал приезжий. — Сейчас давай мне лошадей, я поеду к соседям. Через пару дней вернусь. К тому сроку чтоб у меня все в ажуре было! — И пальцем погрозил.
Понурился председатель. Но делать нечего, с утра нарядил караульщика народ собирать.
На собрание пришли все, благо еще сев не начинался. Женщины, которые помоложе да побойчее, норовили вперед сесть.
— Будем саботажников выбирать, — сказал председатель, — начальство приказало. Кого назначим, мужики? Как скажете, так и будет.
— Деда Быбыкина, — зашумели мужики, — он грамотный.
Дед встал, бороденку в комок, отказываться начал для вида, а потом согласился:
— Послужу, коли опчество доверяет!
— Есть один, — толкует председатель, — да вдруг мало?
— Костюху Пряснова, — кричит холостежь, — он тоже писать умеет!
— Ладно, — кивает председатель. — Проходит.
Тут женщины заволновались:
— А где равноправие? Нашему брату дорогу не загораживайте! Клашку Савинову желаем.
Одним словом, еле поладили, договорились, что изберут в саботажники всех троих.
Сход разошелся, а председатель повел эту троицу в правление и деду Быбыкину ключи отдал.
«Черт его знает! Может, он главнее меня начальством будет», — подумал при этом.
Наутро дед Быбыкин обрядился в чистую рубаху, голову лампадным маслом сказал. Костюхе мать за ночь сшила парусиновую сумку, он с ней пришел, а Клавдия повязала кумачовую косынку — знай нашего брата.
Сидят день, сидят второй. От скуки в домино постукивают. Вернулся уполномоченный — и к председателю:
— Нашел?
— Так точно!
— Где они?
— Да сидят.
— Уже? А караулит ли кто?
— Да нет. Куда денутся?.. Свои ведь.
Приводят саботажников.
— Саботажники? — спрашивает начальство.
— Они самые! — за всех отвечает дед Быбыкин.