— Когда папа был жив, я была очень счастливая, — тихо проговорила Маргарита, — и все мы — и я, и мама, и Робертик — были счастливые. А когда мама узнала, что папу убили, она целый месяц лежала больная. Мы думали, она умрёт, а мне всё казалось, что папа жив и вернётся. А мама хотела итти на войну, чтобы отомстить фрицам за папу. Но она боялась нас бросить, и её не отпустили из театра. Мама очень хорошо про тебя говорит, говорит, чтобы я дружила с тобой, потому, что ты молодчина и бьёшь фрицев… Ох, как она их ненавидит! А потом, понимаешь, через два года приехал Николай Дмитриевич, он поступил в театр и стал играть первые роли. Он стал ходить к нам в гости… А теперь… он, правда меня не обижает, но всё же это — не папочка. Вот Робертика он совсем не любит и постоянно его отсылает к бабушке в деревню. А мне без него скучно.
Я не знал, как её утешить.
— Посмотри, вот наша школа, — сказала Маргарита, вытирая слёзы. — Я её рисовала летом. — Она показала мне рисунок. Рука её слегка вздрагивала, но слёз больше не было.
«Молодец», — мысленна похвалил я её за выдержку. Мне очень хотелось рассказать Маргарите обо всём, что случилось со мной вчера, но я подумал: «А не покажется ли ей это смешным, как Проше?» И я не сказал ни слова. Послышался голос Маргаритиной матери:
— Дети, чай пить! Маргариточка, приглашай гостя.
Через минуту мы сидели за круглым столом, на котором весело кипел самовар. Маргаритин отчим, Николай Дмитриевич, шутил, смеялся, рассказывал о том, как в Москве во время спектакля у него однажды свалился с головы парик. Он рассказывал, сколько переиграл ролей, а потом попросил меня рассказать, как я воюю. Он очень удавился, что наш «Серьёзный» мог два раза прорваться в осаждённый Севастополь и что немцы не смогла этому помешать.
— Моряки — молодцы! — говорил он. — Вот жаль, что нет пьес о моряках. А я давно мечтаю сыграть героя-моряка в какой-нибудь хорошей пьесе. Уж я бы его так сыграл! Всю душу бы вложил в эту роль!
И я подумал, что действительно из Николая Дмитриевича выйдет форменный морской офицер…
— Будешь приходить к нам? — спросила меня Маргарита, провожая на крыльцо.
— Обязательно!
— Ты приходи часто-часто, мне скучно без тебя. Слышишь?
— Буду приходить. Если хочешь — каждый вечер!
— Очень.
Я летел домой, как на крыльях.
Глава тринадцатая, в которой Иван Забегалов узнаёт о разных приятных и неприятных вещах
Было уже поздно, когда я вернулся домой, но мама не спала.
— Тебе телеграмма, — встревоженно сказала она, лишь только я появился на пороге. — Что-нибудь случилось?
В телеграмме было написано:
«ПРИНЯТ НАХИМОВСКОЕ УЧИЛИЩЕ ПОЗДРАВЛЯЕМ ТОЧКА ТРЕТЬЕГО ВЫЕЗЖАЙ ЗАСТАНЕШЬ КОРАБЛЬ БАЗЕ ГОТОВИМ ПРОВОДЫ ПОДАРКИ ТОЧКА ПРИВЕТСТВУЙ МАМУ БРАТИШЕК КОВАЛЕВ».
— Значит, уезжаешь? — спросила мать, когда я поделился с нею своей радостью.
— Да, в четверг, третьего.
— Весь в отца пошёл, — тихо сказала мама, глядя на меня, и слёзы потекли у неё из глаз. — На всю жизнь в моряки. Его тоже всё к морю тянуло. Всё звал нас к себе в Севастополь.
— Вот и я вас возьму, — подхватил я. — Окончу училище, буду служить на корабле я вас перевезу в Севастополь.
Я очень плохо спал в эту ночь. Всё время просыпался, ворочался. А во сне видел себя на корабле.
Утром я побежал к Маргарите и около её дома лицом к лицу столкнулся со старым марочником. Мне показалось, что он что-то высматривает здесь.
— Всё время мы встречаемся с вами, Забегалов. Приходите сегодня на почту за марками… А вы — сюда? В этот дом? Ну, я вас жду, приходите!
Я что-то буркнул в ответ и постучался. Мне открыл маргаритин отчим.
— Входите, юный Колумб, — сказал он ласково. — Маргариточка всегда рада вас видеть.
В комнате Маргариты топилась печь. Девочка сидела возле неё и смотрела в огонь.
— Наконец-то! — воскликнула она.
— Я послезавтра уезжаю, Маргарита.
— Уезжаешь?
— Ну, да. Меня в Нахимовское училище приняли. И я получил телеграмму. Вот прочти, о пишет мой командир капитан-лейтенант Ковалёв.
Она взяла телеграмму, по даже не прочила её.
— Я тебе буду писать, — продолжал я. — каждую неделю. Обо всём. Хочешь?
— Пиши, — как-то безжизненно сказала Маргарита. Она совсем не обрадовалась, что я буду морским офицером! А я-то думал, что она мне — друг.