— А мне уже все видно и сейчас! — с готовностью поддержал разговор молодой человек. — Два года общего режима, без конфискации имущества и ссылки! Статья 129, пункт первый Уголовного кодекса республики...
Хаджиханов с интересом посмотрел на него.
— На память я не жалуюсь. И знаю, что мы с вами встречаемся впервые. Значит, гость издалека пожаловал? А с Уголовным кодексом успел ознакомиться и, кажется, неплохо...
— Как же иначе? — удивился молодой человек. — Как в песне поется: «И хочется знать, что ждет впереди...»
— «И хочется счастья добиться...» — закончил за него Хаджиханов. — Только таким путем, какой вы избрали, гораздо легче добиться несчастья...
Молодой человек поморщился, будто положил в рот что-то ужасно горькое.
— Ну, разве это разговор для такого просвещенного общества, гражданин начальник? — с упреком произнес он и глубоко вздохнул с видом человека, оскорбленного в своих лучших чувствах.
...Привезенные майором Харченко потерпевшие с улицы Тополевой и с массива Алмазар своих вещей среди ювелирных изделий, оказавшихся в чемоданчике бойкого молодого человека, признать не могли. Вызванные специалисты из «Ювелирторга» дали заключение, что все эти колье, ожерелья, браслеты, серьги — самая настоящая подделка из бронзы, меди и стекла, талантливо сработанная подделка...
Хаджиханов сам начал разговор, не суливший ему ничего хорошего.
— Мне уже казалось, товарищ генерал, что кольцо вокруг преступников сужается... И вот что получилось! Лопнуло кольцо. В нескольких местах...
— Я уже ни в министерстве, ни в горкоме партии показываться не могу, — признался Сафаров. — На элементарные вопросы ответить не могу. В городе одно за другим совершаются разбойные нападения, а мы только утешаем себя тем, что напали на след преступников. На самом деле не продвинулись практически ни на шаг! Мне докладывают, что преступники вот-вот будут задержаны, а на поверку — это пустые обещания!
Генерал замолчал и после длительной паузы продолжал:
— От нас требуют успешно вести борьбу с преступностью. А мы с одним по-настоящему серьезным преступлением разобраться не можем... Мы должны твердо заявить, что группа обезврежена, а разбойничьи нападения в городе прекратились. А чем мы располагаем? Вся надежда теперь на Невструева. Еще что-нибудь есть от него, чего я пока не знаю?
— Вы знаете все, товарищ генерал, что знаем мы, и даже больше.
Генерал погрозил ему пальцем.
— Льстишь, Абдулла! Думаешь лестью, как щитом, от критики закрыться?
— Честное слово, нет, Икрам Сафарович! Сам знаю — любого разноса заслуживаю... Не преувеличиваю, но эти волки уже по ночам сниться стали! И у всех, как на подбор, вот такие золотые клыки! С мой указательный палец!
— Ты мне сны не рассказывай, я тебе не бабушка-гадалка, чтоб их растолковывать, — немного отошел генерал. — Так, говоришь, Красильников долго язык держал на запоре?
— Сначала куда там! «Я, — говорит, — жаловаться буду! Не имеете права над рабочим человеком издеваться! Не те времена!» Ну, я послушал его внимательно и говорю: «Так ты, Анатолий Фомич, заодно уж тогда скажи, что и парчу, мол, у тебя забрали». Он сразу осекся: «Какую еще парчу?! Чего мне нахалку шьете?» «Ту самую, — говорю, — что ты, Анатолий Фомич, в аэропорту один грузил, а на Угловой — вместе с двумя своими корешами брал». «А они тоже у вас?» — вырвалось у него. «С такими делами сюда прямая дорога...» — отвечаю. Я его сразу Райко передал, она и с девушкой-машинисткой занималась, и первый отрез парчи нашла, пусть ведет это дело, пока мы ей главное подбросим...
— Вот только когда будет-то! Когда? — Генерал встал с места и прошелся по кабинету.
— Если бы я мог назвать день и час! — тяжело вздохнул полковник. — Самый счастливый был бы для меня! — И, помолчав, добавил: — Но могу заверить, Икрам Сафарович: это будет очень скоро. Совсем недавно у нас в руках ничего не было, кроме «булера», а сейчас...
— Какого еще «булера»? — спросил генерал.
— Так блатной мир рубль называет... И когда Костандов вспомнил про это неизвестное слово, я сразу понял, что к его парче руку приложил опытный вор. А сейчас он у нас внизу... И его друзья-преступники тоже там...
— Красильникова я уже знаю, — сел напротив генерал. — А они, его сообщники, кто?
— Стыдно говорить, товарищ генерал! Рабочий народ! Бочарников — авиатехник, а Имамов — шофер на железной дороге... Зарабатывали неплохо — жить да радоваться. Нет, давай шальные деньги! А забывают, что эти самые деньги всю жизнь им покалечат!