Фотограф, принесший драгоценности в парикмахерскую, долго не открывал дверь. И лишь после долгих расспросов, наконец, отбросил цепочку.
— Какая-то ошибка произошла... — спокойно пояснил он жене, полуодетой, растрепанной, с испугом глядящей то на мужа, то на работников милиции.
— Ошибки на этот раз нет никакой, — выразительно посмотрел на него Хаджиханов. — Просто мы пришли «купить», — подчеркнуто произнес он, — драгоценности... Колье, браслет-часики и еще кое-что, если понравится...
— Ах, вот зачем вы! — протянул хозяин. — Так бы и сказали сразу! Только вещи эти не мои! Мне дали продать их... Придется вам иметь дело с хозяином! Откуда у меня такие дорогие вещи? Дай бог зарабатывать столько, чтобы Розе, — показал он на жену, — было с чем идти в магазин...
— А нам о чем-нибудь вас можно спросить? — кротко осведомился полковник.
— Он еще у меня спрашивает! — хозяин склонил голову на плечо. — Ты слышишь, Роза? Он меня спрашивает — можно ли ему спросить? Как будто эти погоны на моих плечах, а не на его! Спрашивайте! Ради бога спрашивайте! Что имею я за душой, будете иметь вы!
— Я насчет хозяина хотел бы узнать, — поддержал игру фотографа Хаджиханов. — Где с ним можно встретиться, чтобы обо всем договориться?
— Вы спрашиваете меня — где? — горестно вздохнул хозяин. — Вы думаете, я знаю — где?
— Думаю — знаете, — уверенно ответил Хаджиханов. — И еще вот что... Я вам про Фому, а вы мне про Ерему, я вам про Ишмата, а вы мне про Ташмата — так не пойдет. Так нужный разговор не получится! Мы люди взрослые, прекрасно понимаем друг друга. Так зачем нам морочить друг другу головы? Зачем, скажите, когда рано или поздно взаимопонимание, — усмехнулся полковник, — наступит?
Хозяин снова тяжело вздохнул.
— Спрашивайте!
— Вопрос тот же: насчет «хозяина» драгоценностей.
— Если бы я знал... Если бы я знал, Роза, что буду иметь такие неприятности, то по-прежнему просил бы людей сделать радостное лицо перед фотоаппаратом, а не купить драгоценности! Вы знаете, товарищ полковник, за какую цену я должен продать эти вещи, к которым вы имеете интерес?
— Нас интересует не цена, а хозяин! — оборвал его полковник.
— Если бы я знал, где живет хозяин, мы бы уже были возле него!
— Хорошо! — сказал полковник. — Что еще он поручил вам продать?
— Разве он может мне поручить? Разве он мой начальник? Он может меня только попросить! Или я соглашусь, или нет!
— Что еще есть у вас из драгоценностей?
— Как перед богом! — клятвенно поднял фотограф руку. — Больше ничего нет! Света белого не видеть, если что есть!
— Вы предлагаете искать самим? — спросил Хаджиханов. — Начинать обыск?
— Ты слышишь, Роза? — обратился хозяин к жене, которая продолжала хранить молчание, не замечая сползшей с плеч шали. — Ты слышишь, до чего мы дожили? У нас будут делать обыск! Не имея на то никакого ордера!
— Запаслись, запаслись! — успокоил его полковник. — Так что, можно приступать?
— Сделайте одолжение! — развел руками фотограф.
— Хорошо! Поверим вам... пока сейчас поедем вместе с вами, а чтобы вашей жене не было страшно, здесь останутся наши товарищи. Товарищ старший лейтенант, — обратился Хаджиханов к Невструеву, — распорядитесь, пожалуйста!
— Есть, товарищ полковник! — четко ответил Невструев.
Сопровождаемые приглушенными причитаниями жены, полковник с фотографом вышли из дома.
Пока фотограф возился с запорами и сигнализацией в ателье, Хаджиханов невозмутимо стоял рядом, и лишь прорезавшая лоб глубокая складка говорила о большой напряженной работе мысли.
Войдя в помещение, фотограф опустился в стоящее у стены продавленное черное кресло, всем своим видом изображая полную покорность судьбе.
— Здесь тоже ничего нет? — спросил Хаджиханов, ощупывая глазами полутемную комнату.
Хозяин еще глубже втянул голову в плечи.
— А может, вы нас сфотографируете со старшим лейтенантом, в память о сегодняшней встрече? — Полковник остановился перед фотографом. — Так... Понятно... — повторил он и, не сводя глаз с фотографа, подошел к громоздкому, на тяжелой треноге, аппарату. Хаджиханов взялся за фотоаппарат так, будто всю жизнь только и фотографировал на стационарных фотоустановках. И вдруг откуда-то из самых недр раздвинутого гармошкой ящика вытащил небольшой сверток, за ним — второй, третий... Даже не разворачивая их, на ощупь, он понял, что прячется под этой плотной, черной бумагой.
— Вы, кажется, хотели что-то сказать? — остановился он перед фотографом. Тот в отчаянии махнул рукой.