Когда все три мира были в животе у Вишну, он сам еще был в утробе Деваки,{455} стройной, тонкой в поясе. Если справедливо об этом пураны рассказывают, то что же неверного в том, что деревня со всеми жителями и всем, что только в ней было, убралась в огурец?»
«Но как же не умерли все, кто был в огурце, попавшем в желудок козы, попавшей в удава, попавшего в орла?» — так спросил Кандарика, а Элашадха ответил: «Они ведь там всего лишь один день пробыли. Мы же не удивлялись тому, что три мира находились в животе Вишну и все, кто там был, продолжали торговать, заниматься ремеслами и хлебопашеством, справлять праздники и свадьбы и вести войны, да и все прочее, что делаем и мы.
Как может быть, спросишь ты, что весь мир попал в живот? Послушай! Во время оно шла ссора между Кешавой{456} и Брахмой. Брахма многоликий сказал Хари: «От меня и весь мир начался и четыре варны пошли!» Возразил ему на это Вишну: «Эх, совсем позабыл ты приличия! Хватит речей несуразных! Как не стыдишься ты, слуга, такое мне говорить! Язык в устах моих — океан, а рот — как твердь земная и небесная. Войди в уста мои и смотри на весь мир живой и неживой! Ведь мною, покоившимся на ложе океана, ты, Брахма, рожден был из лотоса, выросшего из моего пупа. Не хвались же старшинством!»
Сказал тогда Кандарика: «Да сказано ли где в пуранах о том, что птица может столько сожрать?» Напомнил ему тогда Элашадха: «В ту пору, когда Драупади{457} выбирала жениха, обычный лук вместил в себя и землю с горами, и огонь, и змей. Был у великого царя Друпады лук, богами охраняемый, и огласил царь такое условие, что ежели кто тот лук подымет и поразит цель, то он, царь, тому богатырю отдаст в жены свою смуглую дочь. Прослышав про это, собрались там могучие цари и князья, но кто из них ни пытался поднять лук, всякий падал. Потешался над ними люд. Вот выходит заносчивый Шишупала,{458} земли повелитель, и начал уже лук от земли отрывать, как Кешава подбросил луку для тяжести вершину Меру, горы священной, свою дубину, плуг, змей, раковину, гром, диск, утес Мандары,{459} вдобавок луну, огонь всемирный и землю с горами и холмами. Из-за великой тяжести и на полпальца поднять его нельзя было. Из-за обмана упал повелитель чеди{460} Шишупала. Даже земля не могла вынести тяжести этого лука. Тогда поднялся, чтобы лук натянуть, Арджуна, и, пока держал Бхима{461} сам лук за дерево, оттянул Арджуна тетиву и поразил цель. Вот так добыл он славу и взял Драупади в жены.
Уж коли все вместиться в лук могло, то уж в орла-то и удав и все прочее вполне могло влезть.
Да то ли еще в Рамаяне найти можно! Послушай-ка! Славнейшая из птиц Джатаю{462} с Раваной дралась, когда тот Ситу похищал. Десятиликий, разъяренный, сверкающим мечом отсек, смеясь, птице оба крыла. Джатаю на землю пал, будто гора свалилась. Сказала Сита: «Да отрастут пусть крылья у тебя, когда ты увидишь посланца Рамы!»
Вот наступает день, проходит другой, и сын Дашаратхи{463} посылает Ханумана, тревожась о чистоте своей супруги. Тот, скитаясь по земле, дошел до места, где лежал Джатаю, и говорит: «Вот так гора! Высокая, крутая! Коль заберусь туда, весь круг земной я разом увижу!» Тогда спросил его Джатаю: «Кто ты будешь?» И Хануман ответил: «Посланец Рамы я! О здоровье Ситы пришел узнать!» На это Джатаю отвечал: «Победа Раме! Сита похищена десятиглавым. По этой дороге он увез ее в Ланку! Что ты здесь без толку бродишь? Ступай отсюда, Хануман, скорее и Раме доложи то, что я сказал, — сражался я с Раваной подлым. Своим мечом отсек он мне оба крыла и вот в каком я нынче положении». На это сын ветра{464} ответил: «Коль пострадал ты от борьбы с Раваной, да будет тебе благо, друг!»
Услыша речь посланца Рамы, Джатаю, вновь обретший крылья, взвился и путем небесным улетел на гору Меру, убежище богов. Уж если Джатаю-коршун был горе подобен, то почему бы и твоей птице не быть такой же крупной телом?!»
III. РАССКАЗ ЭЛАШАДХИ
Пришла очередь Элашадхе рассказывать, и вот о чем он поведал.
«Был я в молодости небывало жаден и искал секрет превращения металлов в золото, странствуя по разным странам в поисках волшебного эликсира. Ради знаний пересекал я необозримые пространства, и каждый шаг мой был равен ста йоджанам.{465} Пришел я однажды в такое место, где стояла скала длиной в йоджану. Приподнял я ее, зачерпнул нужный сок из пруда золотого, под ней скрывавшегося, и поставил скалу на место.