И когда он так все просил и просил, разбойники из жалости отпустили его. Запомнив их дом, царь пошел к своему дворцу. Проходя мимо дома жреца, он услышал, как тот говорил своей жене: «Милая, наш царь освободился из рук разбойников».
И царь вернулся в свой дворец. На рассвете он созвал своих брахманов и спросил их:
«Вы наблюдали ночью за созвездиями?» — «Да, божественный», — отвечали брахманы. «Благоприятны ли они?» — «Благоприятны, божественный». — «И никакого затмения не было?» — «Нет, не было, божественный». — «Позовите-ка мне брахмана из такого-то дома», — сказал тогда царь.
И когда привели старого жреца, царь спросил его: «Наблюдал ли ты, почтенный, сегодня ночью за созвездиями?» — «Да, божественный», — отвечал жрец. «Не было никакого затмения?» — «Было, великий царь; сегодняшней ночью ты попал в руки разбойников, но быстро освободился».
«Этот человек, наверное, хорошо разбирается в звездах», — подумал царь и, прогнав всех брахманов, сказал жрецу: «Я доволен тобой, брахман; выбери себе в дар все, что ты пожелаешь». — «Великий царь, — отвечал брахман, — я сначала посоветуюсь с женой и детьми и тогда выберу что-нибудь».
Царь отпустил его, и брахман, придя домой, позвал жену, сына, невестку и служанку-рабыню и сказал им: «Царь жалует мне дар, какой я пожелаю. Посоветуйте, что мне лучше выбрать». — «Приведи мне сотню коров», — попросила его жена. «А мне, — сказал сын Чхатта, — выбери колесницу, запряженную чистокровными синдхскими{72} конями цвета белого лотоса». — «А мне, — сказала невестка, — возьми серьги из драгоценных камней и разные другие украшения». Рабыня, по имени Пунна, попросила брахмана выбрать для нее ступку, пестик и корзину для просеивания. А сам брахман желал получить себе в дар деревню.
«Ну, ты посоветовался со своей женой?» — спросил царь, когда брахман пришел к нему. «Да, посоветовался, великий царь, но все, кого я спрашивал, имеют разные желания».
И он произнес первую гатху:
Выслушав его, царь сказал: «Всем дайте то, что они желают». И, послав людей за подарками, он произнес следующую гатху:
Выдав брахману все, что он хотел, и воздав большие почести, царь сказал ему: «Ну, теперь приступай к обязанностям, которые тебе следует исполнять». И сделал его своим приближенным.
Учитель, приведя эту историю для разъяснения дхармы, отождествил перерождения: «Тогда брахманом был Ананда, а царем был я».
Арья Шура
ГИРЛЯНДА ДЖАТАК
ДЖАТАКА ОБ УНМАДАЯНТИ{73} (XIII)
Даже мучимые жестокими страданиями, добрые неспособны стать на путь низких, находя опору в своей высокой нравственности, стойкости.
Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва, как рассказывают, был царем шибийцев;{74} преуспевая на благо народа в правдивости, щедрости, спокойствии, мудрости и других прекраснейших качествах, он, словно воплощенная праведность и воспитанность, был отцом своего народа, движущим вперед его благополучие.
От совершения преступлений ограждаемый и укрепляемый в высоких добродетелях своим царем, как сын отцом, народ был радости исполнен в мирах обоих.
И суд его был нелицеприятен; не различал он своих и чужих и следовал во всем закону; закрыв народу беззаконий путь, он обратился как бы в лестницу, ведущую на небеса.
Плод добродетели народа — его благо; зная это, людей правитель был всегда одним лишь этим озабочен, и, следуя стезею праведности с душою полною блаженства, другим не позволял он нарушать ее.
И вот у одного из знатнейших подданных этого царя была дочь поразительной красоты, которая считалась перлом среди всех женщин; по необычайному совершенству ее фигуры и всей ее прелести она казалась воплощенной Лакшми,{75} или Рати,{76} или же одной из апсар.{77}